Разверзшаяся перед ними белизна оказалась снегом. Ладони утопли в глубоком, нетронутом сугробе, смягчившем падение, но замерзать начали скорее, чем Луар смогла перевести дух - осторожно, слегка неуклюже, ей пришлось подняться, а пару шагов спустя - прислониться к одному из тёмных, потрескавшихся стволов деревьев, едва не упав снова, неловко покачнувшись. Ей нехорошо, но после пережитого это не удивляет. Как вообще должны себя чувствовать люди, прошедшие через пытки и путешествия... по чему? Времени, мирам, видениям? Она даже не знает, что с ними произошло и продолжает происходить, но погрузиться в суть - не первоочерёдная задача, когда источник угрозы всё ещё был рядом.

Штука (называть её порталом Луар не хочется - снова что-то на магическом, от которого она за их путешествие успела устать), из которой они вывалились, застыла в воздухе в паре метров от земли, как замершая молния или очень рваный, неаккуратный разрез в пространстве. Луар могла бы поклясться, что в густой темноте разлома что-то шевелится, кажется, что оттуда даже раздаются голоса, но стоит прислушаться - ничего членораздельного или похожего на речь. Заметив, как с тихим треском края трещины кристаллизуются, Луар отвела взгляд и, опираясь на стволы, отошла подальше и остановилась около следующего дерева, устремив взгляд вверх.

В небе ни единого просвета - полотно облаков густое, светло-серое, сливающееся с белой линией горизонта, там, где облака переходят в бескрайние снега, устлавшие землю. Нет никакой разницы, смотреть вверх или вниз, не найдёшь меж ними никакой разницы, но Луар всё же вглядывается ввысь то ли в сентиментальных порывах, то ли пытаясь привести в порядок голову; перед глазами ветви деревьев покачиваются неестественно, как от лёгкого головокружения. Так не похоже на небо Аркаса. На вздохе вверх поднимаются протяжные клубы пара.

Холод отрезвляет.

Луар опускает взгляд, словно только сейчас вспомнив, что была не одна - натыкается на до сих пор лежащую в снегу фигуру и тихо чертыхается под нос. Им нужно было отсюда убираться и подальше, пока эта аномалия не вытворила что-нибудь ещё; найти убежище, еду, одежду по погоде, что-нибудь простое и понятное, от чего здесь и сейчас зависело их выживание. Необходимость двигаться вперёд и искать решение насущных проблем мешает предаваться страданиям о том, что уже случилось - по крайней мере пока она не оказалась в месте более безопасном, чем заснеженный лес. Едва ли она знала об их местонахождении нечто большее и это тоже им предстояло выяснить.

Сейчас первоочерёдной проблемой стала Луна, кто бы сомневался? Луар, убедившись, что её больше не пошатывает и это был лишь временный эффект, подходит к ней.

- Эй, королева, - насмешливое, но в интонациях абсолютно невыразительное обращение, сопровождаемое тычком носка ботинка под рёбра. Дышит. Жмурится. Жива - и то ладно, но едва ли этому можно порадоваться. Ненадолго, если она здесь и останется. - Вставай. Помрёшь здесь - тебя даже в промёрзлую землю не закопать.

Луар не уверена, зачем ей нужна Луна - ещё совсем недавно, несколько жизней назад, она была уверена что единственным её желанием была гибель королевы, и всё же теперь мысль о том чтобы бросить её здесь на произвол судьбы одну, ощущалась если не проблемой, то явно упущением возможностей. Луна сделала слишком многое, чтобы позволить ей уйти или спокойно умереть.

Луна её спасла, но глядя на неё, развалившуюся на земле, Луар не испытывает ни единого тёплого чувства по отношению к ней; злорадства и наслаждения её положением, на удивление, не было тоже. Внутри не было боли, словно она не знала, что совсем недавно потеряла всё, что у неё было - возможно, потому что сомневалась, что у неё что-либо ещё оставалось; внутри не было боли, но был холод и снежные пустоши, вымораживающие все эмоции. Наверное, в какой-то степени это дурацкое спасение должно её злить, тем сильнее, чем больше слов она тратит на разговоры. Луар не хотела уничтожения Аркаса, как и гибели всех его жителей, но усталость в ней звучала громче здравого смысла, когда она кричала проклятия королеве и когда упрямо повторяла их позже, истекая кровью в темницах замка. На самом деле, она единственная, кто должна была умереть в тот день.

- Не травить же тобой местное зверьё, - понятия не имеет кто здесь водится. Кроме их голосов, шума ветра и потрескивания разлома, вокруг не было ни единого лишнего звука, способного выдать наличие в этом лесу жизни. Не повод расслабляться, к счастью, хотя бы оружие ещё было при них.

Произошедшее не имело смысла, пока Луна имела возможность задавать ей подобные издевательские вопросы, всё, что она стерпела и что потеряла было напрасно. Не имело значения кто и сколько погибнет, если она продолжала жить -  её мучения на этом не заканчивались. Со стороны Луны глупо предполагать, что она жаждала любой ценой выбраться и стать свободной - свобода была соблазнительной и желанной, но было множество вещей, которые стоили дороже. Луар хотела освободиться от её гнёта, но это вовсе не значило страданий для кого-либо ещё, она соглашалась на это лишь при условии что погибнут они все, включая её саму. Она могла бы попытаться спасти Аркас своевременно, если бы Луна согласилась обменять на это свою жизнь. Смерть - её собственная или Луны - единственное что могло по-настоящему сделать её свободной, но вот, они обе всё ещё живы. Случившаяся трагедия лишь свалилась на неё ещё большим грузом, но Луар старалась не думать об этом - с неё хватит, она не будет винить себя за случившееся и не станет оглядываться назад... по крайней мере попытается, пока Луна ковыряет эту свежую для них обеих рану.

Луна - не тот человек, перед которым она стала бы объясняться. Сомнительно, что слова ей вовсе были нужны - для них было уже слишком поздно, когда Аркас пал вместе со всеми её подданными, друзьями и близкими, если те у неё ещё оставались. Какие цели она преследовала сейчас, провоцируя её?

В Луар что-то сломалось - давно, на самом деле, только теперь выглядело иначе. Она больше не боялась смотреть на неё прямо и в глаза, была готова говорить, защищаться и нападать, пока в том была необходимость, возможно, даже больше чем когда-либо на протяжении этих полугода была похожа на себя прежнюю, только... что-то всё ещё ощущалось неправильным. Что-то в мгновения, с полуслова скалящее зубы и клокочущее внутри чистой, ничем не замутнённой ненавистью, топящей льды.

- Я сказала - вставай, - требовательно рычит, наклоняется к ней, на её вкус, слишком медленно приходящей в себя, и хватает за воротник, вздёргивая Луну вверх в попытке поднять. У них нет на эти разборки времени. Не отпускает, вынуждая смотреть на своё искажённое злобой лицо. - Ты спасла свою шкуру взамен всех их жизней. Будь добра теперь о ней заботиться или я исправлю это недоразумение.

"Эгоистичная прихоть". Как смешно это звучит от той, кто пустила в расход треть населения Аркаса лишь бы усадить свою задницу на трон.

Просто встряхнуть её мало. Хочется опрокинуть обратно в снег, приложив головой о землю, вцепиться пальцами не в ткань, а в глотку, сжать, пока из её горла не начнут вырываться хрипы вместо гадких, несправедливых слов. Вместо этого Луар лишь сверлит её взглядом и не отстраняется, тем паче Луна и сама не горела желанием её отпускать, вцепившись в руку.

Злиться на это - лишь дать понять, что задело. Луар не задевает, как бы Луна не пыталась опрокинуть весь ушат ответственности на неё одну. Это нормально. От Иллуны нельзя ожидать ничего другого, нет смысла воспринимать это тявканье сброшенной с трона королевы всерьёз.

- Быть правителем - это нести ответственность за свои поступки и народ. Быть готовой идти на жертвы. Чем пожертвовала ты, чтобы помочь им? Мной? Очень благородно, - Луар месяцами изображала её верного питомца - так долго, что почти забыла о том как приятно вгрызться в хозяйскую руку. Нет ничего удивительного в том, что Луне не пришлось по вкусу снова познакомиться с её клыками и непокорностью - даже если она была глупой, упрямой и бессмысленной, как и всегда. Довести королеву до отчаяния оказалось приятно. О том, сколько людей были в отчаянии точно так же как она, лучше не задумываться.

Ещё приятнее будет, когда она наконец откроет глаза и начнёт замечать всё то, что натворила сама, вместо того чтобы тыкать носом в чужие ошибки.

- Хочешь поиграть на моей жалости или чувстве вины? Ты серьёзно? - со стены она видела куда больше, чем одного ребёнка; когда раскололась луна и пала внешняя стена, наводнив улицы Аркаса чудовищами, это был не просто один ребёнок - сотни и тысячи людей, кричащих, пытающихся спасти свою жизнь любой ценой, пожранных монстрами, - с высоты стен, предназначенных всех их спасти, Луар видела само зарождение паники и разрушений. И всему этому она была... нет. Вина никогда не лежала на ней одной. Всё это зрелище убедило её в мысли о том, что она изначально не была способна сдержать всё это одна, какая бы не была у неё магия - и лишь тогда она решила проверить и убедиться в этом. Вместе с отчаянием это принесло удивительное спокойствие. - Ты слышала, как кричала я, и лишь вгоняла лезвие глубже. Ты, человек, едва ли не клявшийся мне в любви. Почему мне должно быть дело до какого-то ребёнка, которого я даже не знаю? Может, и умер он заслуженно, если даже не смог попасть тебе в глотку... - мысль, осенившая её, не кажется ей забавной, но она всё равно едко улыбается. - Или не позволил рост? О арки, тебя ненавидят даже дети.

Ей было жалко этого ребёнка как и многих прочих, погибших в тот день, но только если она задумывалась об этом и только тогда, когда не пыталась защититься. Плевать, насколько мерзкие и отвратительные вещи она скажет и сделает, если это поможет ей сберечь хрупкое, нестабильное успокоение - едва ли её состояние можно было назвать так, но это лучшее, что у неё было с тех пор как она оказалась в темнице. Больше она не позволит Луне на себя влиять.

Воротник выскользнул из пальцев, Луар - неловко отступила на несколько шагов, пытаясь удержать равновесие на скользком снегу после неожиданного пинка. В том что лёгкое головокружение прошло и состояние вернулось в норму, она убедилась, покачнувшись, но устояв на ногах.

- Ты думаешь, что заслужила лёгкую смерть после всего, что ты сделала? - не теряя времени, Луар по примеру Луны ищет сначала взглядом, а затем, подойдя ближе, и ладонью не красиво воткнувшийся, а упавший плашмя в сугроб меч. Второй из тех, что при ней были - первый оставался в ножнах на поясе - подарок Рауля, запоздало решившего им помочь. Луар не задумывалась, да ей было и всё равно по большому счёту, откуда он взял её мечи, однажды подаренные отцом, но, пожалуй, ей было приятно снова взять их в руки, несмотря на все обстоятельства. Рукоять знакомо холодит руку; у Луар не было времени их рассмотреть прежде чем пустить в ход, теперь - с щемящим сердце чувством она встречается со взглядом заточённого в гарду волка. Хоть какая-то альтернатива тому, что забрала Луна, но сейчас - лишь ещё одно гадкое напоминание, от которого становится дурно. - Нет, ты должна жить. Жить и мучиться, зная что потеряла всё из-за своей жестокости и жажды власти - жителей Аркаса, которые тебе доверяли, и всех близких, семь ушедших впустую якобы мучительных лет в разлуке... Лучшую подругу детства - человека, который тебя любил все эти годы и больше не чувствует к тебе ничего, кроме ненависти.

Словно говорит о ком-то другом, не о себе - ровно и спокойно, как будто это нисколько не ранит её саму, старательно пытавшуюся не обращать внимание на все те вещи, которых лишилась... которых её лишила Луна. Голос не дрожит, но и улыбки не выходит, когда она снова поднимает на павшую королеву взгляд. Ей не нужно всё это озвучивать, каждый из этих фактов наверняка слишком глубоко пронизывал Луну, чтобы она не могла не думать об этом прямо сейчас - они звучат скорее напоминанием самой Луар.

Любить Луну, продолжать это делать несмотря на всё, действительно оказалось тяжёлым испытанием, которое она ни на йоту не пыталась облегчить. Неудивительно, что она не справилась. И хотя всё произошедшее затрагивало проблемы более глобальные, Луар раз за разом возвращалась к их личным взаимоотношениям, которые, вопреки всем её попыткам держать невозмутимое лицо, не оставляли её равнодушной.

Одним резким взмахом в воздухе Луар отводит меч в сторону, стряхивая припорошивший лезвие снег.

- Хочу чтобы ты жила, зная, что собственными руками уничтожила нас, - потому что Луар об этом уже никогда не забудет и не станет свободна.

Луар долго думала, почему тогда, в первый раз, стоило Луне поставить значимость их отношений под сомнение, это вывело её из себя до желания поставить точку, если они и вправду перестанут иметь для неё вес. Поначалу ей казалось, что это всего лишь справедливая расплата за то, что она сотворила с ней - после такого нельзя просто жить дальше, словно ничего не совершала, такие вещи нельзя оставить позади, сбросив как ненужный груз; что за человек оказался бы способен на такое? Луна таким никогда не была, допущение такого развития событий звучало жутко и несправедливо до желания сдавить её шею...

Потом она заглянула немного глубже, на то, о чём старалась не вспоминать - о мучительных годах ожидания, когда Луар не смогла пойти дальше и приспособиться, даже уже потеряв её и всякую с ней связь. За все те годы юношеской влюблённости, которые она провела бок о бок с Луной, даже не догадываясь поначалу об их наличии, она не могла себе представить, что любить может оказаться так больно - разлука разбила розовые очки стёклами внутрь, но боль от впившихся осколков не была нежеланной - когда бы она отказалась от лишнего подтверждения, что всё ещё любит и нуждается в ней? Даже прося не звонить ей, она знала, что это не поможет. Луна оказалась способной перестать ей звонить. Оказалась способной причинять ей боль - даже если Луар не считала такое отношение заслуженным или любовью, равнодушие всё ещё оставалось для неё страшнее злости, ненависти или королевского высокомерия. Оно было несправедливо и жестоко по отношению не к той Луар, что "предала" её, отказавшись поддержать переворот и преклонить колено - это заявление било по той уязвимой и влюблённой девушке, которой она была и которая не сделала Луне совершенно ничего плохого. Оно значило бы только одно - никогда Луна её по-настоящему и не любила.

И даже если всё работало иначе - Луар не с чем было сравнить.

Когда Луар кинулась вперёд, доставая второй меч из ножен и стремительно сокращая меж ними расстояние, она понятия не имела, как это ощущение и состояние охарактеризовать - и чем меньше оно было похоже на ненависть, отдаваясь ноющей болью в груди, тем больше силы на волне раздражения она вкладывала в удар. Лезвие ожидаемо не впивается в плоть, но ей не жалко - она и не метила ни во что жизненно важное, всё ещё упрямо желая сохранить ей жизнь даже сейчас, когда её захлёстывали ледяной волной эмоции. Лязг металла режет слух.

- Значит мне нужно сделать что-то, к чему ты не сможешь привыкнуть.

Луар откровенно задолбалась - устала от всего произошедшего и происходящего, устала бороться с каждым новым препятствием на своём пути, измотана физически - боли не было, но мышцы, множество раз до этого разрезаемые снова и снова, заметно ныли, восстановленные, но от различного рода вмешательств так и не отдохнувшие, снова напряжённые боем. Злость придаёт сил, позволяя на некоторое время об усталости забыть, битва распаляет, вынуждая действовать резче, вкладывать в удары больше силы, искать новые возможности добраться до плоти, а не отбивающих каждый из них мечей.

За звоном металла почти не слышно потрескивания разлома, а ведь он всё ещё представлял для них куда большую угрозу, чем они друг для друга. Смешно. С какой бы злостью Луар не наносила удары, эмоции не туманили ей сознание, оставляя его чистым вместе с пониманием, что она совершенно не планировала причинить Луне ущерб - не больше необходимого, чтобы указать на её беспомощность и заставить уйти вместе. Стоило сделать что-то с её руками, чтобы она не могла держать оружие... подрезать сухожилия было бы неплохим решением, если ей удастся. В прошлый раз Луна победила. Что она собиралась делать с этим теперь, если это произойдёт снова?

Очередной выпад Луны удаётся увести в сторону подобно тому, как это сделала она сама, но не заблокировать - из такого положения и с восходящей атакой управляться было несподручно; куда она вообще метила? По ногам?

- Учитывая, что ты делаешь... - отбившись и отпрянув, предоставив себе небольшую дистанцию и пару мгновений для того чтобы не обдумать, а интуитивно ощутить следующий ход, Луар вновь на неё напирает; должно быть, это не то, как положено сражаться и не то, чему её учили все эти годы, но она подставляется для правой руки Луны, когда пытается занять её левую - даже не планирует попасть по ней, ударяя левым мечом с левой же её стороны; правая рука оставалась свободна - стоит Луне замешкаться или повестись, пытаясь отбить атаку первую, вторая - неизбежно падёт на её руку. Ответка её не пугает, поднятое плечо должно было защитить шею, всё остальное - мелочи с её регенерацией, даже если ей потребуется некоторое время, чтобы затянуть рану. Они не должны её страшить. Она уже привыкла к ранам и боли. - Не очень-то тебе нравится со мной танцевать.

Королева первой пускает кровь - не что-то удивительное для неё, и в то же время - Луар действовала неосторожно и поплатилась за это, в этом не было, пожалуй, ничего, что можно было назвать заслугой Луны. Она была к этому готова, ранение не застаёт её врасплох, она, кажется, почти не замечает его, продолжая битву как и прежде, пока на белоснежный снег каплет красным.

Голень обжигает жар боли и холод металла разом - меч режет, но не впивается излишне глубоко, когда она, пытаясь уйти из-под удара, напротив сближается с Луной и толкает левым плечом. На таком близком расстоянии, казалось, ей проще будет и без оружия вовсе - меч можно было попытаться перехватить и вырвать, и всё же рукояти она из ладоней не выпускает. Положение совершенно неудобное, но она не отступает - замаха не выходит, приходится иметь дело с тем что есть; оставалось надеяться, что Луна не успеет среагировать - лезвие, замедленное столкновением с её вязкой плотью, ещё было опущено, когда правой рукой Луар всё же пытается ударить её плечо.

Происходящее злит, даже если это она сама напала первой - Луна боялась, что её убьют, и потому так сопротивлялась? Забавлялась от всего происходящего, учитывая её шутки про танцы? Не было смысла гадать, Луар уже очень давно перестала понимать её мотивы и чувства. Едва ли сейчас они вовсе должны были иметь для неё значение.

Одно из двух - Луна  или издевается над ней, или по какой-то причине очень хочет её спровоцировать, иначе почему никак не заткнётся? Зачем ей это серьёзное отношение к битве? Луар, вопреки тому как отказывалась пытаться её понять, продолжала думать, хотя сейчас думать было самоубийством, но, по крайней мере, пока она ставила действия Луны под вопрос, это мешало ей слепо приходить от её подначиваний в ярость. Довольно, Луна и без того контролировала её слишком долго, она не могла позволить чтобы всё так и продолжалось...

Луар тяжело выдыхает, дистанция меж ними - лишь короткая, ничего не значащая передышка; даже стыдно, что она ей нужна после столь короткого боя, но она и вправду не практиковалась с тех пор как охраняла Элию, и те, что нападали на неё, не были на вкус Луар серьёзными противниками. С Луной всё иначе - она не позволяет себе таких мыслей, но когда из-за снежной пелены её силуэт наносит удар, а Луар не успевает среагировать должным образом, ей тяжело не думать, что Луна могла оказаться попросту сильнее.

Больно, но, пожалуй, куда сильнее этого - чертовски обидно. История циклична, снова на фоне тысяч погибших они сражаются друг с другом, снова Луар не преуспевает в этом, не готовая пойти на убийство, как и тогда её ранят - даже плечо то же самое, что уж говорить о ране. Чувство знакомое, рана ей почти что как родная, но её игнорировать точно так же, как порез на голени, возможным не представляется.

Пальцы болезненно сводит, не в силах удержать меч, она выпускает его из ладони и рычит; второй она бросает уже осознанно и даже умудряется ухватиться здоровой левой рукой за гарду меча Луны, только что прорезавшего её плечо - лезвие заходит глубоко, в плоти застревает, это больно даже при всей привычке Луар к подобным вещам - как бы не была она привычна к ним морально, не реагировать физически не удалось бы при всём желании даже при регенерации. Ей всё ещё требовалось время. Атаковать ей нечем, но атаковать она и не собирается - с силой и почти что остервенением, но всего лишь пинает её и, к собственному же удивлению, вырывает из руки Луны меч. Луар не ожидала, оттого едва устояла на ногах, покачнувшись от неожиданно исчезнувшей опоры.

Теперь меч становится её собственным - словно и не лишалась оружия, пусть он и был орошён её собственной кровью, какая разница?

- Ты что, - у неё нет других объяснений тому, как легко он ей достался - даже несмотря на то, как забавно это предположение звучало ровно после того, как именно Луна уже дважды ранила её, в то время как Луар не могла добраться. - Поддаёшься?

Вздох, сжать зубы, осторожно потянуть. Лезвие из раны Луар вынимает медленно и аккуратно, словно у неё была для этого и возможность, и всё время мира, тем не менее не сводя взгляда с противницы. Разрез изливается кровью, о нём почти не стоит беспокоиться - куда больше волнует стремительно пропитывающаяся ткань. Скоро она снова будет неприятно липнуть и холодить кожу... знакомые, но так не любимые ею ощущения со времён темницы - боль рано или поздно могла закончиться, раны затягивались быстро, особенно поначалу, а вот холод оставался с ней надолго. Ей не во что будет переодеться, но это мелочи, возможно, скоро её вовсе не будут беспокоить подобные вещи, если она проиграет.

На призыв Луар не реагирует, какое-то время просто молча сверлит Иллуну взглядом. Не отказывается участвовать в её дурацких играх, хотя хотелось бы озвучить вслух, не кидается на неё снова, только отходит на пару шагов дальше, пока расстояние меж ними не покажется ей достаточно безопасным. Взвешивает оружие в руке. Левой рукой будет не так удобно, но раненая, пусть и ведущая, вовсе была сейчас бесполезна, расслабленно, чтобы не провоцировать излишнюю боль, свисая вдоль тела. Если Луна так хотела продолжить бороться - пусть нападает сама, но это всё ещё не будет гарантировать ей достойной отдачи. Честной битвы она тоже не заслуживала, но и сама пользоваться полученным преимуществом, впрочем, не торопилась.

Луна уже её ранила, но жаждала продолжения - нападёт ли она сама, если не дать ей желаемого? А если да - с какой целью? Хочет ей отомстить? Убить? Если так, она должна наброситься сейчас, пока Луар пыталась справиться с болью, иначе в схватке выносливости и выживаемости она значительно проигрывала. Если же нет...

- Почему "собака"? - это уже давно не игра, не смогло бы ею остаться после того как Луна начала употреблять подобное обращение в ситуациях унизительных и оскорбительных за пределами их спальни, но когда-то - было именно ей. Луар сама положила этому начало, не подозревая, что её маленькая шалость с лаем придётся любовнице по душе; они что-то пробовали, не заходили далеко, потому что рано или поздно на смену возбуждению приходило не свойственное ей обычно смущение и Луар, как зверь совершенно в те времена не дрессированный, принималась хозяйские руки ласково прикусывать. Это было чем-то тёплым. Доверчивым, возбуждающим, слегка забавным - что-то внутри, жалкое и маленькое, съёживается каждый раз, слыша подобное обращение теперь. Луар не боялась её или прикладывала усилия к тому, чтобы не делать этого, так или иначе - наконец была готова сопротивляться, но это большее на что она была способна. Что бы Луна не пыталась сделать, это не провоцировало и не злило - разве что ранило, накладывало новый порез на вязь старых шрамов. Что-то по-прежнему оставалось сломанным, в той части, которой всё ещё не были безразличны причины всего произошедшего, как бы вопрос на фоне драки не звучал неуместно и внезапно. Луна не могла просто забыть о том что между ними было.

Может быть, ей искренне интересно, почему Луна решила исказить и опорочить едва ли не каждую деталь, которая была ей дорога, и после этого удивляться что в этом не видели и капли любви, а, может, просто тянула время, давая себе возможность немного восстановиться перед следующей атакой. Кто знает, может другого шанса узнать просто не будет, кто бы не выбился в победительницы.

Ответ кажется неполным, отчасти даже лживым в том как чересчур беспечно упоминается ходящая о псах молва меж людей, казалось бы не имеющая причастности к настолько личным взаимоотношениям. И всё же Луар внимательно слушает, пристально смотрит, в безэмоциональном лице не меняется ни когда Луна подкидывает ей меч, ни когда продолжает говорить и выуживает из кармана знакомую вещицу. При взгляде на неё, Луар поводит плечом - каждое движение отзывается болью, но она не останавливается, словно бы разминая затёкшие мышцы. Приподнимает руку, шевелит пальцами, в меньшей степени проверяя работоспособность, в большей - пытаясь привыкнуть к ощущениям, чтобы они не стали для неё сюрпризом, стоит сделать выпад порезче. У неё было слишком мало времени, но ничего.

Волчонок - что-то безоговорочно ассоциирующееся с прежней спокойной жизнью и вызывающее эмоции. Вопреки своей неторопливости и даже лености в движениях, Луар ощущает что-то вновь разгорающееся внутри, но нет, не ярость, что-то холоднее, как расчёт - перед глазами стоит картина её разбитого лица, стекающей крови с губ, утерявших всякий намёк на улыбки и ухмылки; ей не хватало этого в их битве, чего-то, что можно сделать собственными руками, чувствуя каждый удар и зная, что под костяшками окажется сломано, а где расцветут синяки.

- Я не отказывалась тебе помогать до тех пор, пока ты не подстрелила Инкрет, - произносит спокойно, подходит к воткнувшемуся в землю мечу ближе, подбирает его раненой рукой, взвешивает в ладони, словно не держала его совсем недавно, крепче обхватывает пальцами. Неприятно, но терпимо. Это было честно, это то как работали их отношения - Луна не трогает Инкрет, Луар слушается. Побег - глупая попытка, за неё ей уже сломали ногу, она бы это стерпела, со временем сочла бы даже справедливым; возможно, даже пытки приняла бы покорно, за что бы они не были, что угодно, пока это касалось её лично, а не кого-то другого. Инкрет была свободна и имела право как уйти, так и остаться, и уж точно не заслуживала двух пулевых и темницы за пару колких фраз.

Не имело значения, насколько Луна ошибалась в своём мнении и выводах о произошедшем - Луар могла попытаться объяснить, могла попытаться копнуть глубже, чтобы понять её саму, но для разговоров и вправду было уже поздно, даже если она всё ещё пыталась их заводить в слепом желании узнать чуть больше о причинах того, что с ней происходило все эти месяцы. Луна почти не касается того, что её действительно интересовало, зациклившись на последних событиях, словно псиной она для неё не была, когда поддавалась и была послушна. Но это не должно иметь значения. Она больше не рыцарь, не пёс и даже не волк, и чем бы она не была - это что-то наконец жаждало голубой крови.

Луар срывается с места и расстояние меж ними, казавшееся ей неудобно большим, сокращается до шага.

У Луны хорошая реакция и скорость, под которую она, диктуя правила боя, вынуждала подстраиваться; у них было много тренировок раньше, но они не дрались с того дня как пал король и это вынуждало привыкать к такому сопернику заново, Луар наблюдала за её движениями всё это время, пытаясь вывести паттерны и подстроиться. Когда она предугадывает попытку Луны защититься, понимает, что кое-каких успехов всё же достигла. Под звон сошедшихся в поцелуе клинков, брошь вылетает из пальцев королевы в снег, когда конец второго лезвия вонзается в её руку.

Получилось. Плевать на пронзённый бок и обжигающую боль, она почти приносит удовольствие, когда Луар смотрит на поверженную Луну сверху вниз - начинает так мало значить в их противостоянии, уже не способная принести ей победу. Втаптывает её ладонь в землю, растирая носком ботинка, придерживает свободной рукой рукоять меча и выжидает немного времени - стоило дать ране в боку немного затянуться, прежде чем его вытягивать, чёрт знает что Луна успела ей повредить, пытаясь провернуть ей внутренности; Луна оставалась жестокой, но теперь, в пылу боя, была лишена ещё и той аккуратности, с которой прежде пыталась не причинить ей урона летального. Луар была уверена, что такая рана её не убьёт, но стоило быть осторожнее; наконец, по ощущениям прикинув, что можно попытаться, она осторожно вытягивает лезвие, стараясь не выдавать внешне то, насколько на самом деле мучительны все эти раны были. Она не железная, в конце концов, чтобы терпеть всё это абсолютно невозмутимо.

- Можешь быть уверена - не только её, - стоит немного сдвинуть ногу и во вторую ладонь Луны точно так же вонзается только что вытащенный из раны меч, пригвождая её к месту. Луна могла сколько угодно огрызаться и пытаться сохранить лицо за своими ужимками, но теперь её положение было незавидным и самое время было ей это продемонстрировать.

Луар опускается, усаживаясь поверженной противнице на бёдра, обхватывает её подбородок пальцами, разглядывая это наглое выражение пока ещё нетронутого лица и нетерпеливо ёрзает, прежде чем отнять руку и резко, с силой врезать по этому лицу кулаком. Эмоции, наконец вышедшие наружу, приносят облегчение, она рычит - костяшкам пальцев, встретившимся со скулой, даже немного больно, но Луар не останавливается и следующий, а за ним третий и четвёртый удары не заставляют себя ждать, пока она, как фантазировала об этом совсем недавно, не видит на рассечённой губе Луны крови. Она останавливается, заворожённая этой картиной, переводит дух и склоняется к противнице ближе.

- Тебе идёт, - язык касается её губ и подхватывает алое, пока пальцы знакомо ложатся на шею; сколько раз она уже сжимала их вот так, не решаясь зайти дальше? Наконец она не испытывает сомнений, применяя силу, не размыкает пальцев, слыша в издаваемых в её губы хрипах, что Луне уже достаточно, напротив, держит крепче, когда та инстинктивно дёргается. В голове невольно вспыхивает воспоминание об их ночи, проведённой с кинжалом; подобно королеве тогда, Луар накрывает её губы поцелуем - в этом и правда нет никакой необходимости что тогда, что сейчас, но она чувствует какой-то странный привкус удовлетворения, поступая с ней подобным образом. В их поцелуях уже давно нет ни любви, ни нежности, раньше Луар это ранило, теперь - она наконец была готова играть по этим же правилам.

У Луны закатываются глаза, голова обессиленно склоняется к плечу, Луар - разжимает пальцы в то же мгновение, как чувствует оставившее её тело сопротивение, и прислушивается к ней, проверяет дыхание - стоило лишиться физической преграды и в лёгкие заструился воздух, - и пульс. Кажется, получилось. Хвост виляет из стороны в сторону, когда Луар поднимается и осматривается вокруг. Характерная крохотная ямка в сугробе выдаёт местоположение броши, она торопливо её разрывает и выуживает волка, припорошенного снегом. Смотрит на него с улыбкой, как на старого друга, прижимает к груди, словно совершенно позабыв о том, что за её спиной происходит.

Вот теперь можно и поискать для них укрытие.

Им (или же одной Луар, учитывая обстоятельства) повезло сразу трижды: в округе оказался заброшенный домик, ветхий и полупустой, но всё ещё способный согреть и защитить от ветра; в ящике увитой паутиной тумбы Луар нашла сигареты и спички - беспокоилась, что те давно отсырели и испортились, но, судя по тому как она затягивалась сигаретой прямо сейчас - пронесло; помимо прочего бесполезного хлама она нашла небольшой охотничий нож, который ждал своего часа на старом покосившемся столе.

Луар не была уверена что ей делать с Луной - изначальное желание вырубить её и увести подальше от разлома было выполнено, но что дальше? Возможно, она до сих пор терзалась догадками и сомнениями, если бы Луна не спровоцировала её сначала на дуэль, а затем и на то чтобы ей хорошенько врезать; в перспективе их дальнейшее будущее оставалось туманным, но планы на ближайшие часы были довольно яркими и чёткими - Луар не смогла бы восполнить всё то, что потеряла, но здесь и сейчас, ощутив как может быть приятна власть над другим человеком пополам с возможностью причинить ему боль, она могла хотя бы развлечься утешения ради.

Ради этого она и прибила Луну к полу - снова. Луар радует, что она приходит в себя от пронзённых по шрамам предыдущего ранения ладоней, в конце концов развлекаться с ней, пока она в отключке, было бессмысленно.

- Доброе утро, - выдыхает дым с наслаждением; она давно не курила, колебалась, стоит ли пытаться, даже найдя их сейчас, помня о том как Луна отучала её от этого, оставляя на ней небольшие, но оттого не менее болезненнные ожоги затушенных о кожу сигарет. Луар задумчиво смотрит на её оголённый живот, раздумывая, стоит ли ей поступить так же, но - пока нет, она ещё недостаточно насладилась этим почти забытым ощущением. Никотин успокаивает.

- Устала, - это правда, тащить человека по заснеженному лесу после трёх ранений - та ещё задачка, но она справилась и это было уже не важно, за то время что Луна провела в отключке Луар уже успела и восстановить их раны, и немного отдохнуть после пути за обыском дома, и подготовить Луну к предстоящим развлечениям, сняв с неё лишнюю одежду, чтобы не мучиться с ней в процессе. Холодно, должно быть, но не так, как могло быть холодно снаружи или в промокшей одежде. Луар улыбается пришедшей в себя Луне почти нежно, осознавая её беспомощность в подобном положении, подходит чуть ближе и толкает носком ботинка одну из ног, которые та зачем-то поставила. - Поэтому, надеюсь ты не против, что я немного отдохну. Мне не хотелось бы протыкать тебе ещё и ноги, так что полежи немного смирно, хорошо? Тебе же удобно?

Не то чтобы прямо-таки не хотелось - просто хотела использовать мечи иначе.

- Хочешь, чтобы я тебя согрела? - тон ничего не предвещающий, будничный, словно Луар сейчас пойдёт искать одеяла или грелки - флирт, если это был он, она не оценила, но в отличие от многих вещей, что делала Луна, он по крайней мере не вызывал в ней внутренних противоречий. Луар затягивается в последний раз, прежде чем отложить тлеющую сигарету на кусочек найденной среди прочего хлама побитой тарелки, подбирает её рубашку, аккуратно складывает одним ровным прямоугольником, а следом подхватывает ремень с брюк. Присаживается рядом с ней на землю, накладывает рубашку на глаза, проверяет, чтобы не топорщилась, и вокруг головы фиксирует ремнём - выглядит не очень-то симпатично, но резать одежду на лоскуты ради того чтобы соорудить более приличную повязку не хотелось. Не то чтобы её волновало как это выглядит или как потом будет поддувать ледяной ветер в эти дырки, просто если в этой глуши им попадутся люди, тратить время на то чтобы объяснить почему одна из путешественниц вся драная, не хотелось.

- Где ты хочешь ощутить мои прикосновения? - вопреки словам, Луар поднимается, но лишь чтобы бесшумно взять со стола нож. Опускается рядом с распятой девушкой снова и кладёт пальцы на её открытый, беззащитный живот. - Здесь?

Рука следует ниже, уходит в сторону, ладонью ложится на внутреннюю сторону бедра, пальцы сжимают нежную кожу почти ласково, когда она с новым "или здесь?" наклоняется ближе и целует на вдохе подающиеся губам навстречу рёбра. Она спрашивает ещё и ещё, трогая, целуя и нежно прикусывая, словно пытаясь убедить в том что её единственная на данный момент цель если не ублажить её, то по крайней мере гадкое "изнасиловать" - впрочем, ещё вопрос, действительно ли для Луны это могло стать чем-то до такой степени недобровольным.

Очередное "здесь?", сказанное едва ли не с чувственным, предвкушающим придыханием, неожиданно впивается кинжалом в её бок, зеркально тому куда однажды его вонзила сама Луна - Луар уже приходилось ранить и убивать людей мечом, но ощущение того как в полуметре от тебя металл вгрызается в плоть разительно отличалось от того, что происходило сейчас; это было чем-то ближе, она чувствовала каждый сантиметр погружения, спротивление каждой мышцы, тёплую кровь на пальцах и, наконец, самое главное - беззащитное, предоставленное ей одной чужое тело. Она не очень аккуратна, когда вдавливает лезвие по самую рукоятку, но лишь по одной причине - у неё была возможность потренироваться с регенерацией и понять, что её пределы немного шире, чем ей казалось, а это значило только одно - даже если она немного ошибётся, Луне это не повредит, критические повреждения словно бы имея повышенный приоритет, требовали больше сил, но и срастались значительно быстрее.

А значит, можно было расслабиться и поддаться этому наслаждению. Знала бы, что это будет настолько приятно, попыталась бы сделать это раньше.

Отредактировано frill (2024-02-19 14:37:12)

Крик ласкает слух, если бы не жаждала запечатлеть каждое движение и вздох, уже прикрыла бы в наслаждении глаза, отдаваясь звукам - неужели раньше и Луар скулила так же жалко, пронзённая её кинжалом? Она смотрит на Луну словно на себя же со стороны, с той лишь разницей что была свято убеждена, что уж кто-кто, а королева подобное обращение заслужила сама, в отличие от неё, никогда подобным образом с бывшей подругой не обращавшейся. До этого дня.

Луна пытается её отпихнуть и словно бы поддаваясь силе, с которой она это делала, Луар отстраняется от неё, но не выпускает рукоять из рук - лезвие выскальзывает из свежей раны легко, ещё легче - вонзается в бедро Луны, когда она одним резким движением, призванным прибить к полу её шаловливую ножку, бьёт её ножом. Резкий и сильный, нисколько не медлительный и почти что нежный, как предыдущий, словно она была кем-то посторонним, напавшим на неё и не слишком-то заботившимся о последствиях. Нож, ожидаемо, не пригвождает её к полу подобно мечу, но и до мечей было рукой подать, если Луна продолжит сопротивляться. Такое бессмысленное упрямство, от которого Луар одновременно удовлетворена и снова задета за что-то личное, когда-то подобным образом надеющееся спастись.

- Какая ты бойкая. Тебе стало теплее, щеночек? Я ещё не закончила, так что держи свои лапки от меня подальше, пока я тебе их не отрезала за ненадобностью, - демонстрации ради, Луар немного тянет наружу и ведёт нож в сторону, прорезая рану дальше и глубже - вместо аккуратного отверстия, полностью заполненного лезвием, на коже появляется продолговатый неаккуратный разрез, пока она держит её ногу свободной рукой, чтобы не брыкалась и не повредила в первую очередь себе, если у неё случайно дрогнет рука. - И даже не надейся на лёгкую смерть после этого - чтоб ты знала, Микоди многому меня научил.

Луар не любила ассистировать при ампутациях - эта процедура, несмотря на то что должна олицетворять последнюю возможность человека выкарабкаться, всегда казалась ей напротив утерей всякой надежды на благоприятный исход. Потери это всегда тяжело и больно, потери части себя - безумно мучительно, и в какой-то степени, пусть её утрата и не касалась физического аспекта, она могла эту боль понять. Она останавливается, но не торопится вынимать нож, осматривает Луну и её кровоточащий бок - сосредоточиться на чужом ранении всегда было одновременно тяжелее, потому как оно было чем-то вне твоего собственного тела, ощущений и контроля, и проще, потому что сознание не было затуманено болью, но сейчас, когда Луар думает о том, что эта рана должна затянуться лишь для того, чтобы распустилась новая, кровотечение притихает практически на глазах. Это хорошо. Для сильной кровопотери пришлось бы делать паузу, чтобы дать себе больше времени её восстановить, а они только начали.

Луар оставляет нож внутри, но ослабляет давление на её ногу, предоставляя снова чуть больше свободы - лишь для того чтобы Луна могла выполнить её приказ.

- Если ты меня поняла, будь хорошей девочкой и раздвинь для меня ноги.

Отредактировано frill (2024-02-19 17:20:32)