Луна была внутри - в куда большем количестве смыслов, чем она могла предположить. Любовь к ней отзывалась в Луар с каждым нежным прикосновением, с каждым взглядом и улыбкой, она была в ней давно и врастала всё крепче, даже когда происходили вещи, способные ей помешать; даже когда тело пронизывал страх и напряжение, возбуждение и боль - это тоже была она, источник и причина всего, что с Луар происходило в последние месяцы, и в этом было что-то по-своему чарующее. Они же хотели быть вместе, верно?

Луар была напряжена и пыталась подготовиться, но новая, даже ожидаемая вспышка боли не была способна подпасть под её контроль, вырывая из неё новые стоны; она дёргается, ощущая как путы впиваются в запястья - сначала резкая, а потом давящая и почти равномерная, боль расходится по рёбрам, выбивает дыхание; за ней Луар почти не замечает что с ней делают, как раздевают и разводят ноги, приходя в себя лишь ощутив прикосновение к изнывающим от желания влажным складкам. Ей кажется, что кинжалом было не так сильно, но, должно быть, в усилившихся ощущениях была повинна уже настрадавшаяся и чуткая к новым вторжениям плоть - или используя свои руки Луна уже не сдерживалась, не боясь повредить ничего лишнего?

Она пытается свыкнуться с болью, не может ответить ничем, кроме взгляда заплаканных раскрасневшихся глаз, полного мольбы, но мутного что от боли, что от желания.

Кинжал - острый, разрезает плавно, не задерживаясь, погружается в неё как в кусок мяса - ничего сложного для любой кухарки, не то что королевы. А вот пальцы... пальцы это другое. Они, не приспособленные резать и рубить, могли лишь рвать едва начавшие срастаться ткани, не менее быстро, но куда более мучительно продвигаясь глубже. С новой вспышкой боли в глазах темнеет и Луар жмурится, не видя разницы; собственный голос кажется ей чужим, стоны - вымученные, неконтролируемые, - срываются стоит пальцам продолжить движение внутри, не позволяя привыкнуть к этим ощущениям, разрывая её изнутри по свежим тонким разрезам. Луар дрожит, тяжело дышит, но не дёргается, стоит приподняться и они словно бы скользнут ещё глубже - она не видит, только чувствует как далеко они зашли и ей страшно, что произойдёт, если Луна не остановится.

Она чувствует, ей кажется что она ощущает каждый палец и малейшее их движение, но куда важнее - всё ещё слышит, что ей говорят, измотанная, но всё ещё способная удержаться в сознании, удержаться за голос Луны - пока все ощущения размывало болью, а она терялась в этом состоянии, её слова и интонации единственные были способны привлечь её и заставить не только вслушиваться, но и пытаться понять. Луар едва осознаёт, насколько близко он звучит, Луна подобралась к ней вплотную, укусила - мелочь на фоне всего остального, скорее нежная, чем какая-либо ещё.

Ей хочется высказать, что она чувствует, рассказать о том как Луна вросла внутрь без всякой магии, как её греет мысль о том что об их связи будут знать все, насколько ей нравится эта жуткая фантазия - не мысли, что-то на уровне ощущений, бывшее с ней уже давно, но лишь сейчас озвученное Луной, - но лишь беззвучно приоткрывает пересохшие губы, чтобы глотнуть воздуха и поймать ещё один поцелуй.

- ...вуф, вуф, - она даже не старается, чтобы это было похоже на лай, уж точно не возбуждённый и радостный, какой ей рисовалась озвученная картина, но это большее, на что она способна в своём состоянии. Псам не положено думать, они лишь выполняют команды, преданно ждут хозяйку и позволяют о себе заботиться так, как она сочтёт нужным - когда-то зависимая, подневольная жизнь могла бы показаться ей мучением, она была мучением всё это время, но сейчас это кажется чертовски сладкой фантазией. Не думать - воистину благо, это позволяет не осознавать происходящее, не видеть насколько это всё до отвратительного неправильно, грязно и жестоко, не так, как у них должно быть. Можно лишь догадываться, как она будет себя чувствовать, когда возбуждение и боль схлынут вместе с блаженным неведением - и тем лучше, что сейчас для неё этот момент не существовал.

Ещё одно прикосновение к истосковавшейся по ласке промежности - яркое на фоне всей боли, контрастно-нежное, наконец приятное, ей хочется умолять, чтобы Луна сжалилась и хоть немного приласкала её, уже не способную к тому чтобы тереться и пытаться урвать себе немного удовольствия самостоятельно. Они уже делали это много раз, пальцы Луны ласкали её и двигались в ней даже когда она не была примерной девочкой, казалось бы, в этом не было ничего особенного или уникального, но эти нескончаемые качели от жестокости к ласке делали своё дело, как усиливая ощущения, так и вынуждая ценить то хорошее, что ей были способны дать.

- Луна... - она уже и не помнит как давно не звала её по имени, но наконец не имеет не только возможности и сил, но и желания сопротивляться этому, она наконец чувствует в себе жажду быть покорной, заслужить похвалу, как ей однажды хотелось в их с Инкрет квартире.

Королева наконец гладит её, Луар шумно выдыхает и жмурится, пытаясь сосредоточиться на этом наслаждении, так же плавно, подобно потерявшей свою резкость боли, растекающемся по напряжённому телу. Пальцы скользят внутрь, на этот раз не благодаря влажности крови, распирают изнутри, погружаясь глубже - это ощущение наполненности не приносит боли в отличие от ритмично двинувшихся под её рёбрами пальцев второй руки - не ожидав или просто переполнившись ощущениями, Луар выкрикивает её имя, глотая вставшие в горле слёзы; за одним движением следует ещё и ещё, её грубо трахают и она жадно, похотливо сжимается вокруг пальцев, повторяет имя снова, тише, беспорядочно, раз за разом, будто пытаясь удержаться хоть за что-нибудь в полубреду.

Лишь бы только выдержать.

Боль или удовольствие - не имеет значения, всё в порядке, пока Луна рядом; её голос и то как она отзывается своим присутствием на то как Луар зовёт её действует успокаивающе, в то время как пальцы в ране не позволяют расслабиться и забыться слишком сильно. Ей и не нужно много, она заводится быстро, податливо пускает пальцы в себя, мокрая и возбуждённая - боль словно призвана растянуть этот момент, не позволяя ей отдаться удовольствию целиком, слишком отвлекая внимание, не позволяя успокоиться и отдаться жару между ног.

В какой-то момент Луар кажется, что они достигли финишной прямой - вопреки не прекращающейся боли в движениях пальцев под её рёбрами, охватившей всё тело усталости, спутанному сознанию, у неё всё-таки удалось получить свою долю в этой игре, она ощущала приятную дрожь в бёдрах, едва начавшие сокращаться в наслаждении мышцы, вот-вот и пойдут приятные, расслабляющие волны, расходящиеся от пальцев Луны прямиком через всё её нутро...

...всё резко останавливается, напоминая в чьих руках находилась вся над ней власть, Луар теряется, не понимая что происходит и почему, пока её не начинают отчитывать.

Ей до слёз и закушенных губ обидно - Луар была слишком измучена, чтобы помнить о правилах их забав, установленных Луной; нельзя сказать, что она рассчитывала на поблажку, но отчего-то, столкнувшись с наиболее жестокой, получающей практически садистское удовольствие от её мучений стороной, она напротив расслабилась, словно за всеми страданиями должно закономерно последовать милосердие для того чтобы уравновесить обе чаши весов, на второй из которых всё ещё расположилась нежность. Как сейчас у неё могло вылететь из головы понимание, насколько Луна могла быть жестокой? Неужели у неё настолько помутилось сознание?

...Луар стыдно. Она не рычит не из отсутствия сил - на пару слов их ещё хватает, - но от отсутствия какого-либо желания. У неё нет и толики раздражения или злости на подобное наказание или саму королеву, будто, веря в её осудительный тон, она принимала что заслужила это, не попросив разрешения, как бы ей не казалась эта необходимость сейчас несправедливой. Пальцы снова приходят в движение, Луар чувствует удовольствие, как оно постепенно подкатывает обратно, как стремительно это происходит с её уже растревоженными, приведёнными в крайнюю степень возбуждения нервными окончаниями, как приближается момент разрядки, но не может расслабиться в страхе, что Луна снова остановится, что эта ласка и на этот раз обманчивая, что ей нельзя кончать.

- Молю... Можно... мне... - голос слабый, она просит прежде, чем осознаёт что только что сделала, шепчет едва разборчиво как имя Луны совсем недавно, делает это из последних сил, но пугающе искренне - если прежде в играх ей приходилось просить, без чего иначе не подошёл бы к своему завершению процесс, и это ощущалось унизительно, то сейчас она не задумывается ни как это звучит, ни как выглядит, ей это нужно и этого достаточно.

Комплименты греют - о, Луар ей нравится; она часто повторяла себе, что Луна, которую она полюбила много лет назад и королева, которая держала её при себе как питомца - разные люди и вторую она не любила и не признавала, но она ощущает толику благодарности за то, что эти чувства не были взаимными - Луна тоже полюбила её не такой, но, казалось, не испытывала никаких проблем с тем чтобы испытывать симпатию и к своей сдавшейся, похотливо выпрашивающей разрядку жалкой псине, не имеющей ничего общего с тем гордым рыцарем, которым она когда-то была и уже никогда не станет вновь.

Луна, как хорошая хозяйка, знала лимиты своей девочки и не томила пустым ожиданием - что в действиях, когда пальцы ускоряются, растягивают стенки, в быстром, резком темпе трахая её, что в словах - Луар ощущает искреннюю благодарность за разрешение, понимая что не сможет сдерживаться, как и не вынесет наказание за свою слабость; стон протяжный, усталый, но довольный, вымещающий всё накопившееся внутри напряжение, когда вся она сначала подбирается на пике, инстинктивно, из последних сил накатываясь на пальцы Луны, а затем отпускает себя, снова замирая на постели, но на этот раз - расслабленно и удовлетворённо, а не в напряжении или страхе.

Пальцы покидают её - все, лишая любых ощущений, за которые до сих пор держалось её сознание, оставляя лишь отголоски, словно бы она всё ещё была приятно наполнена, раздираема изнутри, но это - лишь болезненная и приятная пульсация в измождённых, натёртых заботливыми руками дырках. Без этих чувств - ярких, не позволяющих себя игнорировать, она теряется, расслабление ощущается освобождающим, но накатывает как-то неестественно; обрывочное как после длительного забега дыхание замедляется и выравнивается - постепенно, медленно, чёрт знает сколько проходит времени, но от этого слегка беспокойно, когда в этом успокоении она словно перестаёт ощущать саму себя, не чувствуя больше внутри свою возлюбленную.

- Луна... - эта потерянность пугает, Луар зовёт единственного способного помочь ей человека, но так и не может сказать что именно не в порядке, как и не может отследить момент, в который её измученное, занятое регенерацией тело всё же берёт своё, окончательно отнимая у неё любой контроль. Темнота перед и без того закрытыми глазами сгущается, голова Луар безвольно приваливается щекой к плечу, вся она - обмякает сильнее, чем от оргазма.

В блаженном умиротворении отключается.

Последнее, что она помнит прежде чем отключиться - голос Луны, но едва ли она способна вспомнить, что именно та сказала, звучащая словно сквозь плотную пелену. Он же встречает её ещё до того, как Луар успеет открыть глаза, но она и не торопится, пытаясь сначала прийти в себя, понять что произошло и что происходит сейчас именно с ней. Она была переполнена и терялась в ощущениях, сейчас на фоне этого было как-то... пусто.

Луар не чувствовала боли, наконец нет, она не была уверена чувствует ли вовсе хоть что-нибудь, кроме окутавшей всё тело тяжести и усталости, но это, пожалуй, даже лучше чем было. Шевелиться не хочется, но она всё равно приподнимает руку и ведёт к своему боку - касается раны или же того, что от неё осталось и ощупывает пальцами что-то лишнее на своей коже. Бинты? Её перевязали? Она ощущает что-то ещё лишнее под ними, но не может понять, чем это было. При всех талантах Луны, она не сомневается, что это - всё-таки работа Микоди. Он был в её покоях? Видел что там произошло? От этой мысли как-то нехорошо и стыдно - она не знает, как на это реагировать и как потом смотреть Микоди в глаза после этого, хотя казалось бы, она не сделала ничего плохого, в произошедшем она была скорее жертвой, чем виновницей, если не брать в расчёт что именно она спровоцировала Луну зайти дальше. Но всё остальное... не её ответственность, верно?

Луар открывает глаза - картинка перед ними лишь слегка плывёт и она списывает это на только-только подошедший к концу сон, изучает взглядом потолок и стены, незнакомые ей; она в постели, но холодно и мокро не было, очевидно, это была не её комната. Здесь она ещё не истекала кровью, не кричала и не плакала - обманчиво кажется, что здесь безопасно, даже если она всё ещё не была одна. Она находит взглядом Луну рядом с ней и только сейчас, снова, понимает насколько та близко. Её слабая ладонь ложится поверх поглаживающей её руки, всё закончилось, но всё ещё какой-то частью себя Луар была удивлена, что запястья у неё свободны.

- Где мы? - голос тихий, слегка хриплый после всех стонов и криков, но разговор даётся ей легче, чем прежде; следуя наставлению отдыхать, она не пытается приподняться, чтобы проверить свои силы, но уснуть обратно едва ли сможет - не только потому что чувствовала себя, наверное, достаточно отдохнувшей для того чтобы её не клонило, но и потому что её беспокоило произошедшее и она не уверена, что сильнее - то что они сделали вместе или то как она после всего потеряла сознание. За это отчего-то тоже стыдно, словно она должна была сделать что-то ещё - может быть, удовлетворить Луну, даже если она прекрасно осознавала что сейчас, что тогда, что оказалась бы не в состоянии на подобный подвиг. И всё же... - Я отключилась, да? Извини...

Поникшие ушки жмутся к голове.

Отредактировано frill (2023-12-23 19:38:23)

Луар ощущает лёгкое давление положенной на её повязки руки, но это не вызывает дискомфорта - бок словно слегка заморозило анестезией, забавное ощущение, которого Луар не замечала, пока в её ране постоянно что-то находилось, резало её сызнова и она не могла расслабиться и позволить регенерации в полной мере делать своё дело. Должно быть, её обезболивающий эффект должен был работать как-то так, но она не уверена.

Голова поворачивается на голос, прижимается щекой к подушке, Луар отвечает ей улыбкой слегка растерянной, само собой просящейся на лицо, когда она видит как ей улыбается Луна. Стоит ей это озвучить, и Луар обращает внимание на то, что было и вправду тепло, но она бы сказала, что это от её присутствия рядом.

Она извиняется прежде, чем успевает обдумать за что именно, это был всего лишь порыв - она чувствовала, что так надо, прежде, чем знала почему. Поэтому когда Луна задаёт соответствующий вопрос, она медлит с ответом.

- Я не сделала тебе приятно? Причинила боль твоей руке... Не верила тебе, - в конце концов она постепенно перебирает и озвучивает все варианты, первый уже приходил ей в голову прежде чем она произнесла извинения, но он был каким-то логичным и естественным - она помнила собственный оргазм, выбивший из неё последние силы, но за всё то время, что они занимались... этим (едва ли она решится назвать произошедшее просто сексом), она так ни разу и не коснулась Луны, не узнала, насколько ей нравилось происходящее. То, что Луар сделала с раной на ладони Луны было мелочью на фоне всего, что последовало за ней, а недоверие... что ж, от него не осталось и следа - её несколько раз пронзили, а ей даже не требовалась после этого медицинская помощь. Ну, или почти не требовалась - она всё ещё не знает, что с ней происходило, когда она отключилась, да и сейчас соображала не самым лучшим образом, если решилась добавить ещё одну причину, ещё менее уверенным тоном: - Я испортила матрас?

Луар было спокойно. Сердцебиение было тихим, неощутимым, в отличие от того как совсем недавно (сколько прошло времени?) оно барабаном стучало в ушах, дыхание выровнялось, её не трясло, не кидало из жара в холод, тишину не разрезали её стоны и шумные вздохи, зато вместо всего этого было тепло и уютно. Ничего не происходило, всё, что могло, уже произошло, и это был период заслуженного отдыха для них обеих.

И в то же время ей всё ещё было страшно. Стоит Луне прокомментировать фразу про матрас и Луар замирает, ощущает знакомое напряжение как при приближении опасности, смотрит на неё не мигая и не зная как оправдаться... это состояние отпускает её постепенно, когда Луна отшучивается, переводя свой комментарий в несерьёзное русло. Луар всё ещё не сводит с неё взгляда. Как давно появился этот страх? Иногда он посещал её на протяжении этих месяцев, но нечасто и в большинстве случаев она боялась за Инкрет, а не за себя. Сейчас казалось что он никогда не был таким ярким - до того момента как Луна впервые вонзила в неё лезвие. Она позволяла себе огрызаться и не слушаться - реже, чем ей того хотелось бы, но всё же - она могла себе это позволить до сих пор, потому что была уверена, что Луна не сделает ей ничего, способного ей по-настоящему угрожать, она всё ещё не желала ей смерти и не пыталась увечить, боль, что она причиняла, была куда больше моральной, чем физической.

И всё же она переступила эту грань сегодня ради наказания - ещё до того как Луар начала её провоцировать продолжить, до того как она осознала, что ей это доставляет непонятное, мазохистское удовольствие, до того как это стало взаимным и развлечением; они обе убедились в том, что возможности её тела были куда шире, а значит и возможность её убить была ниже... Луна говорит, что ей понравилось заставлять её истекать - будет ли она прибегать к этому методу снова, чтобы наказать её? Луар понравилось, но это не значило, что это не было больно и страшно, она не уверена, как выдержит ещё одну такую игру и мысль о том, что это повторится, скорее ужасает, чем отзывается приятным предвкушением.

- Развратница, - она произносит это мягко и тихо, не пытаясь оскорбить, лишь привлекая своё и её внимание ко второму смыслу сказанного, и осторожно пытается повернуться на здоровый бок. Устало приваливается к груди Луны, утыкается в неё лицом, прячется, не думая о том, как она расценит этот жест. Ей нужно успокоиться. Сейчас всё было хорошо, верно? - Не знаю... У меня ничего не болит, если ты об этом. Немного тяжело думать... двигаться. Давно не чувствовала себя настолько измотанной.

Луар прикрывает глаза, жмётся к её груди щекой, слегка трётся, как делала это часто в отеле, когда они лежали рядом и пытались уснуть; она находит успокоение в этой нежности, находящей взаимность в том как Луна гладит её - ещё одна вещь, которая просто нужна ей сейчас, безотносительно того насколько её поведение было неправильным по отношению к кому-то вроде королевы. Они не стали ближе, как бы долго не находились рядом, как бы тесно не жались друг к другу, произошедшее и вовсе должно было их отдалить - Луар всё ещё не знает как на это реагировать и почему вела себя так, поддавшись чувствам.

- Ты единственная неприятность, которая грозит мне в замке, - она произносит это всё с той же мягкостью, не пытаясь сделать из своих слов оскорбление, ведь в действительности ей мало что угрожало в её покоях, за всё то время что она там провела, самые опасные и неоднозначные состояния были вызваны действиями Луны. Продолжая эту тему, она добавляет вместо прямого и честного ответа, вместо хотя бы краткого "да" или "нет": - Ты была жестокой...

Она запинается, не зная, что ей можно говорить, что не вызовет в Луне агрессии и не станет причиной для нового наказания - может быть, до сих пор она не была идеально послушной, но по крайней мере была честной, и сейчас пыталась взвесить, насколько у неё сохранялось на эту честность право. Подпишет ли она себе приговор, если честно ответит, что ей, если брать в расчёт лишь её состояние в моменте, понравилось? Луна наверняка и сама об этом знала, была внутри и пользовалась положительным ответом на свой вопрос. Ложь окажется слишком легко распознать.

...это кажется таким неправильным. Она не была такой, она не должна бояться, не должна сомневаться и быть настолько нерешительной. Её так сильно впечатлило произошедшее? Или она настолько устала от всего произошедшего за эти три месяца, устала сопротивляться и наконец была готова сдаться?

- Я не знаю... Не понимаю, почему меня это завело, у меня никогда не было ничего подобного... - она мнётся, жмётся к Луне теснее; Луар и вправду не умеет прятать свои слабые места и всё же решается уточнить прямо: - Почему ты спрашиваешь? Тебе хотелось бы повторить?

Луар её раздражение непонятно, если Луна хотела её от подобной участи защитить, то уже знатно проебалась, а если это было проявление её собственничества, то довольно странное - зачем ревновать к тому, кто помимо неё однажды причинил ей боль? Ей на самом деле многое непонятно - и жестокость Луны, и нежность, с которой она чмокает её в макушку и прижимает к себе, словно не она совсем недавно получала удовольствие от её мучений. Как всё это жило в ней в сочетании? И как к этому нужно было относиться? Луар пытается игнорировать слова о целях применения кинжала, но снова цепляется за эту маленькую деталь - ничего приятного в этом не должно было быть и не подразумевалось.

- Тогда с какой целью ты пришла? Ты говорила о стенах и короле... Это его покои? - её осеняет внезапная догадка и она, воодушевившись, слегка поворачивает голову, выглядывая из-за плеча Луны и пытаясь оценить интерьер, но глаз не цепляется ни за что, способное выдать прошлого владельца. Это не должно удивлять, за то время что она жила в замке и была королевой можно было успеть сменить обстановку под свой вкус, а, может, Луар просто не могла рассмотреть всё достаточно внимательно. Она не была уверена какое отношение он имел ко всему произошедшему за исключением того факта, что сила раньше принадлежала ему - эта новость так порадовала её поначалу, подарила надежду, но даже её Луна смогла омрачить и исказить. Было ли именно это причиной наконец перестать ей сопротивляться?

Всё начиналось как наказание, но вот Луна признаётся в своих желаниях - и это уже звучит иначе. Будь это наказанием, Луар могла избежать его, если бы хорошо себя вела, но это уже не звучит так, словно происходящему нужна была причина или повод свыше простого королевского желания.

- Почему?.. - это было страшно - услышать ещё одно подтверждение того, что Луне понравилось настолько, чтобы желать сделать с ней всё это снова, но пугал не столько факт, что это повторится, сколько осознание именно отношения к этому Луны - ей понравилось её мучить, она называла красивой её, заплаканную и истекающую кровью, она говорила много в процессе и в каждом слове ощущалось как она упивается своим положением и властью над ней. Луар не видела Луну такой, никак не могла привыкнуть к тому как всё изменилось и смириться с тем, что теперь это - нормально, а не какое-то разовое недоразумение. Они обе очень изменились и ни одна - в лучшую сторону.

- ...всё сразу. Я никогда не думала что ты способна зайти так далеко... Что подобные вещи доставляют тебе удовольствие. И теперь просто не знаю чего от тебя ожидать... - она признаётся в этом честно - не имело смысла скрывать, её страх был очевиден, ещё недавно - он и эта неизвестность будоражили её, но теперь, взглянув на ситуацию не подёрнутым похотью взглядом, она понимала, что неизвестность это не только возбуждающе, но и опасно. Луар повторяла себе как мантру, что Луна не желала её смерти, до сих пор у неё не было повода в этом сомневаться, но, казалось, оставалось всё меньше поводов не ставить под сомнение любой факт об их взаимоотношениях. Могла ли она действительно быть уверена, что её не убьют? Или не искалечат? Она признаётся в этом легко, потому что Луна сделает с ней что пожелает вне зависимости от того, что ей скажут. - И в то же время, как ты и говоришь, кинжал под рёбрами не должен возбуждать, но если... Смог... Я ненормальная, да? Мне не должно нравиться то что ты со мной делаешь...

Собственная целостность рассудка - ещё одна вещь, в которой она начинает сомневаться.

Наверное, именно это сделало произошедшее неправильным - то что она по какому-то ужасному стечению обстоятельств получила удовольствие словно бы оправдывало произошедшее, делало его не таким страшным, как будто короткая вспышка оргазма была равноценна всей той боли, что она испытала перед ней. Луар не нужны извинения, но ей хочется, чтобы Луна почувствовала себя за произошедшее хоть немного виноватой, увидела в этом что-то неправильное, а не просто ещё один вариант их постельных развлечений, не пыталась утешить и успокоить её, словно всё было в порядке просто потому, что ей понравилось, потому что от воспоминаний об этом или же попыток представить нечто подобное в будущем ей жутко и страшно едва ли не до дрожи. Поглаживания, поцелуи, то как она нежно тёрла ей уши - всё это её не успокаивало, ассоциируясь теперь с тем как Луна ласково пыталась успокоить её перед тем, как проткнуть.

Наверное, о таких ситуациях говорят "это была ошибка" - когда последствия не стоят того, на что ты поддался под порывом эмоций в моменте, и Луар всё ещё не была уверена чем всё может обернуться и не хотела этому потакать.

- Как и не испытывала, когда ты разрезала мне плечо или проткнула руку, - возражает, видя огромную разницу в том чтобы быть раненой в бою и в собственной постели. Это тоже было делом рук Луны - если её заводила именно она, то что тогда изменилось? Луар не выдвигала ни единой претензии за удушение - она сама делала это с Луной, но, должно быть, возбуждение начало на неё накатывать ещё когда она сжимала свои пальцы на её шее. Сомнительно, что нечто подобное в тронном зале, в свою очередь, завело королеву, что, впрочем, не помешало ей пожелать снять напряжение. Луар не думала об этом под подобным углом, они никогда об этом не разговаривали, даже сейчас она не уверена, что это та тема, которую стоит поднимать - ворошить воспоминания о том дне не хотелось. - А если я не хочу, чтобы что-то подобное происходило снова? Если... хочу, чтобы ты извинилась? Ты проткнула мне руку незаслуженно.

Это жутко - обсуждать произошедшее так, словно и вправду были проступки, способные оправдать подобные ранения. Руку ей проткнули не в наказание - да, она не была радушна при встрече королевы, но едва ли это заслуживало подобной раны, учитывая, что её даже не пытались призвать к большему уважению. Луна и сама признавалась, что причина была в самой магии, с чего Луар быть уверенной, что не появится чего-то ещё, за что ей снова сделают больно? Она не пыталась получить эту силу, она ничего для этого не сделала и никогда о ней не просила - она правда заслужила всё это? То как она попыталась отплатить Луне тем же, в ответ на пронзённую ладонь, заслуживало удара кинжалом и попытки удушения?

Она многое могла ей позволить - от невозможности воспротивиться или из любви, но иногда нужно просто остановиться; в моменте алкоголь и вещества похуже могли принести облегчение, но действовали губительно в перспективе. Луар не знала насколько, но это уже сказалось на них.

- Мне не должно это нравиться, потому что это ненормально... Даже если это ты. Так просто нельзя... - плохо ли она соображала или не знала как выразить свои чувства, Луар цепляется пальцами за пижаму Иллуны. Она пыталась остановить её ещё когда она взяла кинжал, но не нашла слов, сейчас - может быть, у неё удастся достучаться до неё лучше.

Что, чёрт возьми, за детские обиды человека, которому не досталась игрушка? Неправильно называть нечто обладающее подобной силой игрушкой, но всё же - какого чёрта Луна говорит об этом так, словно у неё что-то украли, в то время как Луар... буквально не сделала ничего? Если её раздражало именно это бездействие при всех её приложенных усилиях - она всё ещё не была виновата в том, что у неё не получилось, как бы она не пыталась это всё вывернуть в своей голове. Это было именно что незаслуженно и несправедливо, они даже не знали причин почему так произошло и нет ли какого-то способа это исправить. Впрочем... один, довольно ненадёжный способ, они знали уже.

- Ты ради неё хотела стать королевой? Если она передаётся после смерти владельца, ты знаешь что делать, раз она настолько тебе нужна. Я о ней не просила и никогда не претендовала на всю эту королевскую ерунду, - она могла бы звучать резче, если бы не продолжала бормотать, уткнувшись Луне в грудь - вернулась к ней почти сразу, как её осмотр комнаты ни к чему не привёл. Ушко под размеренным поглаживанием Луны нервно подёргивается, но так и остаётся в её пальцах, как и вся она - в её руках.

Луар не знала отличий и не пыталась сравнивать, на её вкус - обе были отвратительны, просто с первой, не физической, они успели свыкнуться.

Луар не находила в причинении боли Луне удовольствия - даже когда пыталась сделать ей больнее всего, доведя себя до смерти. Просто это казалось выходом, не только местью, но и решением - она не видела для себя места в королевстве, которое могла построить Луна, каким бы хорошим оно не получилось бы в итоге, не смогла бы поддержать её и не хотела видеть - ни то, как она изменилась, ни то, какие страдания ей могла причинить её смерть. Причинять Луне боль было, как ни странно, мучительно, но за прошедшие месяцы они достаточно озлобились, чтобы не концентрировать на этом своё внимание и обращать его в первую очередь на боль собственную, и тем не менее даже вдавливая пальцы в рану на её ладони, Луар не пыталась поймать взглядом искажённого болью выражения лица. Наверное, это не должно удивлять, что Луне не было дела до её переживаний на этот счёт.

- Мне не нужно такое удовольствие, - едва ли Луна интересовалась её мнением, а не делилась собственными впечатлениями, вот Луар и произносит это тихо, тише, чем интересуется: - Тебе нравится меня мучить? Что именно... ты находишь возбуждающего в этом?

Возможно, у подобных вещей была альтернатива, которую Луар сможет дать. Должен же быть способ этого избежать?

Что и требовалось доказать. Если Луна не была в состоянии её убить и попытаться получить свою чёртову силу, то это уж точно не проблема и не забота Луар - по крайней мере до тех пор, пока они не разберутся как она работает и, опять же, как её возможно передать кому-то ещё.

Но это не важно. Сама магия теряется на фоне того что Луна произносит дальше, Луар внимательно слушает её и ощущает, как с каждым словом в горле растёт ком.

Луар думала, что Луна полюбила её такой - непокорной, готовой драться за свои идеалы, упрямой, - потому что всё это однажды помогло им встретиться, подружиться и сблизиться так, как они ни с кем больше не смогли. Полюбила за всё то, что так отчаянно пыталась подавить в последние месяцы, вынуждая её слушаться и запирая от мира, лишь иногда приходя поговорить, но куда чаще - чтобы воспользоваться ей для секса.

Кого Луна хотела по-прежнему видеть рядом с собой? Когда-то Луар спросила, заводит ли её владеть кем-то, как вещью, и казалось, что теперь наглядно видела ответ - да. Кем-то безвольным, неспособным ей сопротивляться вопреки желанию, не в силах ответить ей тем же. Кем-то неравным. Ниже, намного ниже - должна ли она удивляться после того как Луна обращалась к ней не иначе, как к своей собаке? Это было очевидно, когда Луна распоряжалась всей её жизнью, без своего разрешения и ведома не позволяя ей ничего, но сейчас, услышав об этом от неё и прямо, Луар наконец осознала, что для королевы она не уже давно не кандидатка в рыцари, не бывшая подруга, даже не любовница, так, собственность, играться с которой имела право только она.

Луар притихает. Некоторое время просто обдумывает что сказать, пока не начинает говорить - сразу как это приходит в голову, честно и открыто, насколько она была на это сейчас способна:

- То, что мне так понравилось в тот момент - чувство крохотной, всего на минутку, но свободы. Ты же не будешь отрицать, что я старалась быть послушной? Я тебя не трогала сверх того, как тебе нравилось, может, за исключением парочки-другой укусов. Мелочи. Наградой за это всегда было всего лишь отсутствие наказания, но, в конце концов, чем ты мне отплатила? Выместила на мне своё раздражение? То что это было желание отомстить, я поняла только когда уже сделала это, но когда ты протянула мне свою раненую руку, я просто поняла, что ничто не мешает мне сделать тебе больно так же, как это сделала ты. Что достаточно просто надавить и я способна это сделать, - она прикрывает глаза, чувствуя как их характерно щиплет, шумно вздыхает, пытаясь сдержаться - пока она хотела ещё хоть раз ощутить себя способной бороться, Луна находила возбуждающей её беспомощность и сравнивала их. Луар добавляет ещё тише, с грустной улыбкой: - Глупо, правда? В конце концов это не имеет значения.

Рука, ещё недавно вцепившаяся в пижаму, опускается на талию королевы, слегка задирает рубашку, когда пальцы забираются под неё, гладят, спускаясь к животу и ещё немного ниже, а Луар, подняв голову ловит нежным касанием губ её выглядывающие из-под ворота ключицы, а затем и шею. Она всё ещё слаба и не смогла бы дать ей ни того, что они устроили этим днём, ни, должно быть, даже страсти, но всё равно была в состоянии её ублажить. Они ведь так и не коснулись её, верно? Это не должно быть тяжело.

- Хочешь чтобы я была твоей? - шепчет в кожу, касается губами, целует ещё, объясняя свой внезапный порыв. - Ты ведь этого хотела? Я больше не буду делать тебе больно. Буду слушаться и делать всё, что ты говоришь, чего бы ты не пожелала. Взамен... Ты дала обещание, что мне не придётся больше ни о чём думать. Исполни его.

Что бы не имела в виду Луна тогда, думать и осознавать всё это, происходящее между ними - не просто тяжело, но и мучительно больно. Луар всё равно, что она сделает и как, пусть распоряжается, принимает решения за неё, как это прекрасно ей удавалось до сих пор, не важно. Просто пусть избавит от этого её.