В стене напротив длинная продольная трещина. Она достаточно широка, чтобы в зазор мог пролезть ноготь и даже ухо металлической головы волка - отличительного знака рыцарей Аркаса, который Луар обычно крепила на галстук. Вглубь трещина, однако, не уходила и на сантиметр. Стена эта не вела к выходу и лишь отделяла друг от друга две соседние камеры в подземелье дворца - этот факт делал непригодность трещины к тому чтобы её расковырять менее разочаровывающей. Но и ковырять у Луар сил не было.

За неделю в темнице она успела осмотреть каждую стену, подёргать каждый прут дверной решётки - четвёртый слева слегка покачивался, - и окна, до которого она едва дотянулась - один из них вовсе вылетел, но этого всё ещё было недостаточно, чтобы вылезти наружу. Сил на это не было, но второй и третий дни она всё равно провела в метаниях, подобно грызущему прутья клетки дикому животному. Потом - остановилась. Облюбовала один из углов и притихла.

Стены рядом с ней слегка нагрелись от её тепла - Луар провела уже несколько часов, прислонившись к тому самому углу. Она сидела на лежанке, приобняв левой рукой подтянутые к себе колени, в то время как вторая безвольно лежала на них; подрагивающий от холода хвост обвивал лодыжки в попытке согреться. Поначалу ещё появлялись мысли - должно быть, так себя чувствовала Луна, проведя здесь двое суток, но потом Луар поняла, что холод, который она ощущала, был иной, очаг его был где-то внутри и походил на озноб. Неудивительно, учитывая её состояние.

Луар не знала кто перевязал её раненое в бою с Луной плечо - в глазах темнело от кровопотери и в какой-то момент она рухнула посреди дворцового коридора, - но тот человек был последним, кто её коснулся.

Она не была удивлена камере, в которой обнаружила себя, очнувшись, куда интереснее было другое: к ней приходили и другие, кто хотел обработать и перевязать рану, помочь ей, заключённой - Аркас не отличался особой жестокостью к пленникам, это верно, но она не могла с уверенностью сказать этого о захватчиках. В первый их визит к ней Луар прежде всего остального пыталась узнать новости сверху, не проникающие за толстые стены темницы. Рассказ о полыхающих домах Среднего города пронизывал восторг победителя - Луар не подпустила к себе никого ни в тот день, ни в последующие. Никто не мог сказать точно, сгорел ли её родной дом в руках опьянённых силой мародёров, но у неё были все основания предполагать, что он не уцелел. О количестве погибших и раненых она предпочла не спрашивать - и даже не думать.

Когда к её решётке приближается кто-то ещё, Луар реагирует на пришедшего как и всегда - ничем, даже слыша знакомый до боли голос. Она замирает: не отвечает, не шевелится, не отводит взгляда от темнеющей полосы трещины, кажется, ещё чуть-чуть - и сойдёт на нет и слабое размеренное дыхание. Луар должна была её убить, но не могла даже поднять взгляда, боясь увидеть как она её травмировала.

У неё было много времени подумать, но оно не шло ей на пользу. Всё плохое, что в ней только было, начало повторяться и накладываться друг на друга, приобретая всё более тёмный и грязный оттенок.

"Это не спокойствие, это кладбищенская тишина", - ещё несколько дней назад она бы огрызнулась, разозлённая и тем, что Луна подсылает к ней своих людей, и тем, что творится в городе, и ещё десятком гадких вещей, которые всё ещё роились в её голове. Сейчас... сейчас ей хватило бы всего лишь покоя.

Голова слегка кружилась. Луар старалась не двигать правой рукой, но боль всё равно не покидала её ни на минуту - расходилась от плеча острой волной, стоило попытаться. Она не была уверена, пытались ли ей давать обезболивающее, потому что не смотрела ни на то, что приходящие к ней люди приносили с собой, ни на подносы с едой, которые оставляли и спустя время уносили обратно нетронутыми. Старые повязки хоть и помогли остановить кровотечение, сами давно пропитались кровью и присохли к ране, принося ещё больший дискомфорт. И всё же единственное, что Луар произносит ровным, тихим, бесцветным голосом:

- Мне не нужна помощь узурпатора.

Луар и вправду была горда - и очень упряма.

Заявление о том что сытой и здоровой ты куда лучше придумываешь оскорбления могло бы замотивировать ребёнка на поедание каши, но не Луар на заботу о себе. Причины по которым она упрямилась были просты и в то же время оставались сомнительными для неё самой. Действительно ли она так сильно из чистого принципа не хотела принимать никакую помощь от захватчиков или же не хотела принимать помощь Луны, пока множество других людей, чьи стоны и выкрики в сторону лже-королевы раздавались со всего подземелья, оставались без внимания с их собственными ранами и проблемами? Она не сомневалась, что таких как она здесь было много, но так и не смогла понять к скольким из них приходили не только с едой, но и с помощью.

Всё это могло кончиться благородно - Луна, схлестнувшаяся с ней в честной битве, могла лишить её жизни при защите короля, как то и подобает рыцарю, избавив друг друга от одной из основных проблем. Было что-то унизительное в том что она не стала её добивать, лишь ранив, но это то, что Луар предвидела. Возможно, не ожидала её личного визита так скоро, но её плачевное состояние должно было её к этому подтолкнуть.

...делала ли она всё это лишь чтобы скорее встретиться с обеспокоенной за неё Иллуной?

Очевидно, нет, продолжая упрямиться даже когда она уже была здесь.

- Это термин, а не оскорбление. Забавно, что ты не видишь меж ними разницы, - губы трогает слабая усмешка от понимания, что Иллуна прекрасно осознавала что сделала и с каким презрением это слово будет звучать ещё многие годы после не только из её уст. Луар, в свою очередь, действительно не имела цели её этим оскорбить, лишь в очередной раз напомнила о том, о чём она и сама никогда не забудет - корона далась ей кровью тысяч.

Луар прикрывает глаза, в общем гомоне отчётливо слыша приближающиеся шаги. Вслушивается в голоса, продолжает улыбаться этим выкрикам - через слово оскорбительным. Кажется, она узнаёт голос, что так старательно чихвостит их посетительницу, но так и не вспоминает кому он принадлежал, устало прислоняясь виском к стене.

Она не сотрясает воздух попусту в попытках воспротивиться - Луна всё равно войдёт, как бы её не упрашивали. Заглядывая чуть в будущее - она точно так же, как вошла, перевяжет её без разрешения, пользуясь тем что сил этому сопротивляться у неё попросту не было. Луар не сможет ничего с ней сделать, но хотя бы в воображении ей хватало сил на то чтобы накинуться. Фантазии не доставало, чтобы представить что случится после этой попытки и чего она хочет этим добиться. Могло ли покушение на будущую королеву стать поводом  вздёрнуть её или это ещё одна вещь, которая сошла бы ей с рук?

...делала ли она всё это в желании узнать грани дозволенного?

- Помогать узурпатору у меня тоже нет никакого желания. Ты зря пришла, - по-прежнему ни движения, ни взгляда, лишь очевидная даже в полутьме мелкая дрожь, бьющая всё тело. Она не пытается её прогнать, не требует уйти, чтобы это не звучало глупо и унизительно, когда Луна вопреки просьбам подойдёт ещё ближе. Ей стоило согласиться. Появление в темнице Луны убедило её в том, что она всё ещё важна для неё - реши она сыграть в манипулятора и этот факт мог многое ей дать. Она могла воспользоваться всем тем, что бывшая подруга была готова ей предложить, пойти на поправку, может быть, даже суметь втереться к ней в доверие, сделав вид, что осознала и приняла желания и ценности Луны, чтобы потом, с постепенно приобретённой свободой...

...Луар не знала что дальше. Она не смогла выполнить свой долг, допустив убийство короля, не имела понятия где сейчас находятся её близкие друзья и выжил ли кто из них, не знала в порядке ли её семья, которую она смогла вывезти из Среднего города ещё в те дни, что были отведены на "переговоры с королём". Осталось ли у неё хоть что-то, что она сможет защитить? Что она хотела защитить?

Чувство беспомощности - глубокое болото, затягивающее тебя на глубину с каждой твоей попыткой выбраться. Луар понимала что утопает в нём, не имея ни сил бороться, ни желания жить в этой новой действительности.

...делала ли она всё это в желании умереть?

Всего неделю на троне, а уже такие властные нотки в голосе. Без уважения к ней это могло только забавлять, а всё его она истратила когда убила короля - и заново его такими методами заработать была не способна. Луар могла бы сыпать колкостями и сарказмом в ответ, найти и надавить на болевые точки точно так же, как это пыталась сделать Луна, но разве это не порадовало бы её? Чего она добивалась своими словами, если не реакции на себя? Если пришла добивать морально, пытаясь спасти всего лишь тело - это оказалось бы очень контрпродуктивно.

Вот Луар и проглатывает все её болезненные замечания молча. Даже не появляется мысли о том чтобы взглянуть на неё - вопреки, в доказательство, наверняка снова идя у неё на поводу. Точно так же она снова игнорирует требование повернуться, всё так же безучастно глядя в одну точку перед собой. Это всё слова, пустые слова, Луна может лаять сколько хочет, она была способна с этим справиться, это физически ей нечего было противопоставить, от слов же спасала даже упрямая погружённость в себя. Становилось не так больно.

Присутствие Луны, такой Луны, подобравшейся к ней совсем близко, неприятно. Стена, в которую она уже упиралась, - единственная причина, почему она не пыталась от неё отстраниться. Тюремные камеры предполагали мало возможностей для побега. Луар ёжится, крепче обнимая слегка затёкшие в таком однообразном положении ноги.

Луна что-то протягивает ей и взгляд сам собой опускается на раскрытую ладонь. От сопутствующей ей речи гадко - чёрт с ним, что ей не оставляли выбора, Луар и не рассчитывала ни на что другое, но то как грязно звучат выбранные выражения и варианты не оставляет её равнодушной. Ещё неделю назад Луар целовала её добровольно и это было символом их любви, сейчас - инструментом, чтобы принудить её к чему-то.

Луна так этого хочет? Хорошо.

От взгляда Луар не укрывается то как инстинктивно дёргается рука Луны с лекарством, когда она поднимает свою левую и тянется к нему. Нет, она не собиралась выбивать его с ладони или отпихивать её руки - хотя могла бы. Это было слишком просто. Но она учтёт, что Луна к этому готова.

- Я возьму, не бойся, - она не обманывает и как означенная хорошая девочка кладёт капсулу на язык. Во рту пересохло и слюна стала до неприятного вязкой, едва ли Луар сможет заглотить её не запивая без угрозы того что она застрянет где-то в горле, но... она же и не планировала. Впервые с её появления Луар поворачивается к лицу Луны - была слишком пристойно воспитана и с детства не харкалась, но всё равно выплёвывает капсулу в неё - они были слишком близко, чтобы не попасть, тут и практика не нужна. Дурацкий, детский поступок, но не менее дурацкая зрелая гордость. - Извини, плеваться тоже не по этикету, да?

Лицо Луны успевает лишь мелькнуть перед глазами - сразу после Луар как и раньше отворачивается. Она видела что-то белое на её глазу, медицинское, неприятное, но уже поздно спрашивать насколько всё плохо под повязкой. Должно быть хреново если она закидывается обезболивающим.

Луар не хотела её целовать.

Этой фразой можно описать всё то, что произошло следом за её ребяческим плевком. Поначалу Луар удивляется, когда кинув угрозу о поцелуе Луна поднимается, встречает её странный манёвр с растерянностью и не успевает воспротивиться, лишь инстинктивно подставляет руку, как та уже забирается сверху. Если раньше она испытывала дискомфорт от их близости, то сейчас он был невыносим, пропорционально сократившемуся в ноль расстоянию между ними, но... В отличие от всего что было в этой камере, Луна - наконец тёплая. В другой ситуации это могло стать плюсом, к ней хотелось бы прижаться, чтобы согреться хоть немного, сейчас - Луар думает лишь о том, что ей не хватит сил спихнуть её с себя.

Глупо было надеяться, что Луна разозлится и оставит её - это была лишь ещё одна вещь, напоминающая ей о собственной беспомощности и бесполезности сопротивления, может, потому она и не предпринимает попыток выбить обезболивающее из её рук снова.

А может, так подействовали её слова. Возмущение душит, Луар смотрит на неё - не отводя взгляда, прямо, долго, пытаясь найти в её лице свидетельства отвратительной шутки или сарказма. Она правда это сказала? Сердце сжимает ноющая боль - она, чёрт возьми, Луна смеет шантажировать её обезболивающим для прочих нуждающихся? Которые были в таком состоянии по её вине? Это не было чем-то, что она не успела предотвратить или что не способна была остановить, как уже взявшее разгон колесо. Это то, какой являлась она сама?

- Теперь ты хочешь сделать меня ответственной?

В поцелуе не было необходимости. Если Луна рассчитывала, что таким образом она призовёт Луар к послушанию, потому что та не станет сопротивляться ей из всё той же проклятой любви, то ошиблась. Возможно, не услышав подобных слов она бы восприняла поцелуй легче - не так рьяно сопротивлялась её языку, не стремилась укусить - без всякого стопора, со всей силы, если бы только Луна убрала чёртовы пальцы, не вцеплялась в её руку и не пыталась её ударить в отчаянной жажде освободиться, - но теперь в ней с новой силой клокотала злоба. Язык Луны в контрасте с этим чувством обманчиво восполняет собой всё, чего не хватало Луар - он влажный и тёплый, почти нежный.

У Луны было своё представление о том что было для Луар лучше. Она могла счесть своё поведение заботой, но не имела на это права, игнорируя желания самой Луар.

То как Луна удерживает её, вынуждая проглотить обезболивающее, встречает её злой, затравленный взгляд. На глазах невольно выступают так и не способные пролиться слёзы - лишь влажно блестят на ресницах, пока она не зажмуривается. Единственный способ от Луны избавиться в таком положении и вправду был в том чтобы пойти ей на уступку, как бы ей этого не хотелось. Капсула проскальзывает в горло под пальцами, оставляя неприятное ощущение, Луар судорожно сглатывает, чувствуя першение, и закашливается, стоит Луне наконец отпустить её, удовлетворившись результатом. Ладонь ложится на губы, вытирая с них любое свидетельство чужой близости.

- Ты отвратительна... - всё это было отвратительно - и слова Луны о прочих раненых, и поцелуй, к которому Луар принудили, и то как ей противоречиво не даёт покоя сожаление, мешающее взглянуть на бывшую подругу без внутренней дрожи. Возможно, ей и вправду стоило согласиться на помощь безликих для неё людей, лишь бы избежать этой встречи. - Этого ты хотела? Довольна? Слезь с меня.

Даже столь краткая перепалка оказалась способна её вымотать. Луар хочется привалиться к стенке и провалиться в сон, позволив гудящей голове хоть немного отдохнуть - это никогда не помогало и зачастую при пробуждении она чувствовала себя ещё хуже, но не могла совладать с тем как сознание мутнело.

Она бы предпочла чтобы так произошло и сейчас, но она слишком отчётливо замечает то как Луна притихает и опускает взгляд, пока сама она пытается прийти в себя и перевести дух. Она совершенно не знает чем это считать и как реагировать, но это и не нужно.

Глухо, совсем тихо рычит, когда Луна приходит в движение и снова лезет в сумку,  но та не достаёт из неё ничего большего, чем бутылку воды. Жажда была ужасной - несмотря на боль, Луар ещё была в состоянии выёбываться и выкидывать все эти трюки с обезболивающим, но на воду вопреки всё той же гордости смотрит почти с жадностью. Но это не причина, почему этой просьбе она сдалась практически без боя - просто сопротивляться и выбивать бутылку было страшно, когда держащий её человек сидел на тебе - в подземелье было холодно, промокни она - и ночь можно было провести стуча зубами, так и не сомкнув глаз.

Поначалу Луар кажется, что Луна так и сделает - обольёт её в качестве наказания за непослушание, но ничего подобного не происходит. Луар - уставшая и злая - не соображала достаточно ясно для того чтобы заглянуть глубже её грубых слов и заметить что Луна с ней мягче, чем ей хотелось казаться. Если задуматься, почему она выбрала именно поцелуй? Она могла точно так же запихнуть капсулу ей в рот и получить точно такой же результат. Рассчитывала, что она ей сдастся - возможно, но ещё - могла искать способ её успокоить, каких никогда не знала, не имея опыта обращения с озлобленной Луар. Луна не делала ей больно, не трогала больше необходимого, чтобы поцелуй можно было счесть домогательством, просто... пришла оказать помощь, о которой никто не просил.

Так или иначе, пьёт Луар послушно, не пытаясь расплескать или отказаться от этого - сначала маленькими глотками, потом, увлёкшись приятным освежающим ощущением, уже более жадно, пока бутылку не отнимают. Ей хочется ещё, но даже этого в самом деле много - возможно, она бы продолжила упрямо отпираться, если бы Луна не поила её из своих рук, в очередной раз не оставляя выбора.

Воды она не просит, но и очередной просьбе (не требованию и не приказу, как раньше) Луны снова не препятствует - если угодно, Луар сдалась, осознав что её в любом случае не оставят в покое и заставят, и это будет дольше, неприятнее и болезненнее - предсказуемо в её положении. Своим сопротивлением она боялась спровоцировать Луну на что-то, способное разочаровать её ещё сильнее.

- Тогда давай покончим с этим быстро... и ты уйдёшь, - левой рукой она придерживает свой правый локоть, положив руки друг на друга, и наклоняется вперёд. Морщится и едва слышно шипит, когда Луна начинает разматывать повязку, сцепившуюся ссохшейся корками кровью.

Едва выпитая таблетка логично не начала действовать, но это и не важно. Просто пусть всё это скорее закончится.

***

Когда Луна помогла ей снять верх в темнице, Луар ощутимо трясло - она промёрзла насквозь, лишившись единственной тонкой преграды, ещё способной удерживать её естественное тепло, и это стало ещё одной причиной желания закончить всё скорее. Тогда она смогла бы одеться, свернуться комочком как прежде и попытаться согреться снова - как показала практика ещё суток пребывания в подземелье, ей это более чем не удалось. Свежие повязки и обработанная рана должны были облегчить ситуацию, но Луар противилась помощи достаточно долгую неделю, чтобы её и без того борющийся из последних сил организм сдал позиции.

В дворцовых покоях, в прогретой весенним солнцем комнате, под одеялом - должно было стать тепло, но Луар всё так же потряхивало.

Она смутно помнила как здесь оказалась; была слишком слаба и едва могла идти сама, не то что воспрепятствовать подобному переводу в камеру пошикарнее. Сколько с тех пор прошло дней оставалось для неё загадкой - она отключалась спонтанно и так же приходила в себя, замечая разные положения стрелок часов и солнца, освещавшего комнату, но не имея понятия были ли это всё ещё те же сутки.

Иногда, открыв глаза, она видела рядом с собой людей, преимущественно незнакомых, но пару раз она замечала придворного врача. Ей что-то говорили, почти всегда - о её состоянии или просьбах подать руку для капельницы, повернуться или не мешать свежим перевязкам. Через некоторое время после их визитов, возможно, когда чересчур высокую температуру удавалось немного сбить, сознание становилось чище, но всё ещё оставляло желать лучшего.

Врач вышел из её комнаты семь минут назад - Луар лежит в постели, укрытая одеялом по подбородок, следит подслеповатым, мутным взглядом за стрелками и переводит взгляд на потолок. Чистый и гладкий, без единой трещины и царапины, словно ремонт здесь делали всего месяц назад. Луар не нужны были трещины, чтобы сбежать - дверь была совсем рядом, кажется, видя её состояние её даже не запирали. В другой ситуации это выглядело бы оскорбительным, но она не могла даже сесть в постели без того чтобы вся комната превратилась для неё в сплошную карусель. Оставалось довольствоваться потолком. Стерильно белым, как в палате.

Она не должна была здесь находиться. Не тогда, когда она ничего не знает о своих близких, которые, должно быть, видят перед собой лишь холодные стены камер, пока она здесь прохлаждается. Ей нужно найти в себе решимость несмотря на состояние подняться и отыскать их - мягкую понимающую Инкрет, Рауля, даже Софию... Ричарда, она видела, ранили ещё при нападении, но она не смогла ему помочь. Луар не хотелось думать о том что с ним стало. Рози могла больше никогда не отметить день рождения со своим отцом и от этой мысли ей становилось страшно, равно как и от той, что назойливо напоминала ей о том что она так и не поговорила с Инкрет, возможно, в последний раз...

Лекарства её ещё не достигли, сознание, подёрнутое пеленой, принимает желаемое за действительное, когда дверь снова распахивается и Луар переводит взгляд на вошедшую.

- Инкрет... - зовёт слабым голосом, но тут же осекается, видя перед собой слишком белое пятно. Это мог быть медицинский халат. Лучше бы это был халат. Но нет. - А. Это ты, узурпатор.

Она произносит это с разочарованием, но с лёгкостью, словно это было не оскорбление и не термин, а её новое дружеское прозвище.

Отредактировано frill (2023-12-09 01:12:50)

Луар по-прежнему не знает как относиться к будущей королеве - та стала причиной гибели тысяч, но жизнь её одной берегла; была грубой в своих словах и методах, но делала это из заботы; была занята всем навалившимся на неё скопищем дел, но находила для неё время. Это едва ли трогало, Луар раздражало такое особенное отношение, но она не могла делать вид, что не понимает откуда оно берёт истоки. По правде говоря, сейчас она не могла даже злиться, будучи этой самой доходягой - лишь медленно моргает, следя за тем как Луна подходит и садится рядом.

Луар мало дела до тех, кто её лечил, несмотря на то какое уважение она по обыкновению испытывала ко всем докторам, как к тем, кто положил свою жизнь на помощь другим. Она продолжала испытывать его и сейчас, вне зависимости от того, кем именно был этот человек, чью сторону занимал и каких взглядов придерживался на самом деле, потому что безотносительно этого ей просто не хотелось, чтобы эту помощь ей оказывали. Только продляют мучения.

Длинное имя сливается в одно месиво, но она дважды слышит одно и то же слово.

- Ми... коди, - повторяет следом и вглядывается в лицо Луны, по реакции пытаясь понять, произнесла ли она правильно. Кажется, получилось - под одеялом не видно, но кончик хвоста радостно подёрнулся, прижатый его весом. Луар вглядывается в неё дольше, чем то требовалось, наконец - сознательно рассматривает повязку, имевшую какое-то сходство с её собственными на плече. Может, в своём стерильно-белом цвете.

Взгляд останавливается на её губах, когда Луна произносит такое родное имя и Луар вздрагивает, словно не сама звала Инкрет ещё несколько мгновений назад. Возможно, Луна не сделала лично тех вещей, за которые смогла бы прослыть человеком жестоким и мстительным, но то как она подогревала чужие дурные порывы не могло остаться без внимания, равно как и то, что она была способна на такие вещи в то время как даже Луар, знающая её почти всю жизнь, не могла этого от неё ожидать.

- Не трогай её, - это должно было звучать воинственно, но у неё не выходит даже рычания. Лишь ушки грустно опускаются, прижимаясь к голове. Луар не была в состоянии защитить даже себя, по большей части - едва понимала, что с ней вовсе делали и что происходило вокруг в эти дни, всё смазывалось в одно большое невнятное пятно. Лечили, наверное. И сейчас она смотрела на причину, почему её всё ещё пытались спасти, а не оставили доживать свои дни в темнице. Сколько там ещё оставалось таких как она?.. Мысли были цикличны, кружась вокруг одной и той же темы и одинаковых переживаний. Инкрет. Точно, среди них должна была быть Инкрет. - Она в порядке?..

Луар не слышала её голоса в темнице, немудрено - камеры уходили далеко вглубь, подземелье разветвлялось и не позволило бы ей услышать всех заключённых там. Она плохо припоминала на какое количество людей оно было рассчитано, но едва ли оно было способно вместить всех рыцарей - те, кто там не были, наверняка были уже мертвы. Погибли, защищая порядок в своём доме.

Ей стоило быть среди них.

Что могла кровожадная узурпаторша сделать с людьми, непокорными её воле? Луар не верится, что она могла думать о Луне в подобном ключе - она выглядела безобидной все эти годы, она казалась такой даже сейчас, когда просто сидела рядом и смотрела на неё, но это было обманчивое впечатление.

- Я не знаю. И это хуже всего... Что ты сделала с остальными? - скольких она убила и убивала ли тех, кто особенно рьяно сопротивлялся её правлению даже уже будучи за решёткой? Луар готовилась к худшему, но едва ли к подобным новостям вовсе можно было подготовиться.

Она не могла быть уверена, что Луна не врёт ей по поводу состояния Инкрет, верно?

И всё же она слушает внимательно, когда Луна рассказывает о её ранении и лечении - хочется спросить, что именно с ней произошло, когда они разделились, но она не успевает. Взгляд Луар - блёклый и уставший, трогает искорка надежды, когда Луна внезапно предлагает встречу. Всё это время она упрямилась, потакая своей гордости, огрызалась, отказывалась от любой, даже жизненно необходимой ей помощи так рьяно, что её приходилось оказывать силой, и считала всё это верным решением... Но на это предложение она отвечает сразу же, не обдумывая как это будет выглядеть со стороны, слишком быстро чтобы в этом явственно не читалась искренняя личная заинтересованность:

- Хочу... пожалуйста, - Луар не видит в просьбе ничего унизительного, когда это желание может стать для неё последним. Ей ничего не нужно было до этого момента, разве она не заслужила одной маленькой уступки? Она слишком плохо соображает, чтобы думать о далеко идущих последствиях, о том как могут сказаться на ней и на Инкрет и её заинтересованность, и то, как она огрызается, - просто очень хочет её увидеть.

Инкрет - всё ещё особенная и близкая, даже если не Луна, не Луна же она и потому, что не творила бесчинств и не вызывала противоречивых чувств, она - это что-то стабильное и простое. Рядом с ней всегда становилось легче, Луар надеялась, что даже в такой ситуации станет, может, это ещё одна причина почему возможность снова с ней увидеться так её воодушевляла. Ей этого не хватало. Спокойствия и ощущения безопасности.

Ещё не так давно она ощущала всё это рядом с Луной, но теперь - напрягалась от каждого её вопроса, показавшегося лишним.

- Тебе не кажется что это больше не твоё дело? - голос слабый и по-прежнему бесцветный, но даже без интонаций это звучит грубо. Луар всматривается в её лицо, но едва ли способна сфокусироваться и понять её настроение. Правда была в том, что её отношения с Инкрет никогда не касались Луны, даже несмотря на то как она в них нагло влезла, но Луар всё равно подпустила её к этой стороне своей жизни, доверялась настолько, чтобы обсуждать с ней такие личные вещи - может, она не могла довериться новой Луне, но вопрос всё ещё был о старом, о чём-то, что не было для неё секретом. Луар могла не отвечать из принципа, но объективных причин для этого не было - особенно не тогда, когда Луна предложила устроить их встречу. К сожалению, она не могла сказать на этот счёт ничего интересного. - ...нет, мы не поговорили. Я вернулась домой и в первую очередь сообщила ей о твоих планах... Мы решили что переворот важнее.

"Хотела бы я, чтобы измена была нашей единственной проблемой, но..." - так она говорила? Оставалось мало времени для разговоров о личном - они решили, что переживания, которые он способен породить, не должны помешать им в бою, и договорились обсудить эти проблемы когда всё закончится. Если они выберутся из этого конфликта живыми. А может, Инкрет просто поддалась, не став настаивать на разговоре - Луар была слишком встревожена новостями, чтобы окунаться в чувства и отношения.

Как оно было на самом деле Луар уже и не узнает, если им не позволят увидеться снова.

Она передумала? Нет, она не сказала этого прямо. Слыша подобный комментарий, Луар беспокойно ёрзает, невольно утопая в пышном одеяле ещё сильнее. Отношение Луны к Инкрет должно быть понятным - Луар в моменте забыла об этом, но Луна упоминала о своей ревности и говорила о ней открыто, ей не стоило удивляться, что та не хочет видеть их вместе, но в то же время - она же уговаривала её на разговор, она же предлагала устроить им встречу. Луар могла понять особое отношение - помощь и прочие подачки, - лишь до тех пор, пока они не приносили личный дискомфорт самой Луне, и тут она начинала сомневаться в её альтруизме.

- И всё же ты убеждала меня в необходимости разговора. Предлагаешь встречу. Какая тебе в этом выгода?

Луар отворачивается, когда Луна меняет тему, словно потеряла к их разговору интерес - снова разглядывает потолок. Он ровный и однотонный, сложно понять, расплывается ли он перед глазами так же, как то периодически делало лицо Луны.

Она не уверена что именно должна сказать и хочет ли говорить об этом. Всё же решается и начинает издалека - с семьи.

- Я предупредила семью сразу после Инкрет. Перевезла в Верхний и договорилась с одной девушкой, что она поможет им спрятаться, - Луар не вдаётся в детали, не называет имени своей подруги, не желая давать лишние наводки, словно Луне по какой-то причине может понадобиться их найти. Всё так же на всякий случай добавляет, вспоминая их лучшие планы. Возможно, именно это и произошло, если Луна до сих пор оставалась в неведении относительно их местонахождения - значит, следовало поблагодарить Жаклин. - Надеюсь, они вовсе уже покинули Аркас.

Мысль о том что они были далеко от всего этого хаоса - греет. Они потеряли всё, начиная дочерью и заканчивая их домом, который так любила матушка, но они были друг у друга и были способны с этим справиться; в этом Луар всегда восхищалась их отношениями.

- ...скажи. Если я тоже захочу уехать, ты меня отпустишь? - вопрос кажется сказанным невпопад - Луна спрашивала не об этом, вела разговор не об этом, поездка - не причина пренебрегать собой, но ей интересно, что ответит новая королева Аркаса. Отказ кажется ей логичным, она и не рассчитывает ни на что другое настолько, что уже прокручивает в голове будущий ответ.

Луар не имела в виду, что уедет из Аркаса прямо сейчас, если ей дадут добро - была физически не в состоянии, не говоря о том, что с согласия Луны или без, она надеялась увезти с собой и близких людей. Это - что-то именно гипотетическое, не привязанное к обстоятельствам и времени, но даже так, даже когда она настолько слаба, Луна не тратит слов чтобы это уточнить и продемонстрировать что в каком-то из вариантов такой исход возможен.

Ответ короткий и категоричный, как она и ожидала, но всё равно ощущает горечь от того как новая королева обходится даже с её самыми кроткими надеждами, перетекая из одной причины не задавать подобные вопросы в другую.

- А если я не хочу помогать? Думаешь, что сможешь меня заставить? Что знаешь как мне будет лучше? - она не уточняет, что попытки выставить всё заботой, на самом деле ощущающиеся как попытка заткнуть - так себе манипуляция, Луна могла бы и лучше. Не уточняет и о том, что в первую очередь хотела бы забрать Инкрет с собой - зачем, когда это всего лишь гипотетическая ситуация? Но чувствует, что должна сказать кое-что другое, игнорируя такое тёплое "ты нужна мне". Потеряв ощущение безопасности, Луар начала куда больше полагаться на свои собственные возможности - их было ничтожно мало и в её положении попытаться себя убить - самое большее, на что она была способна. Но она не отказывалась от помощи с подобной целью.

Луна садится рядом, наклоняется - и её присутствие казалось бы давящим, наседающим подобно её словам, не будь Луар такой уставшей. Сейчас она лишь возвращает взгляд к Луне - слегка тянет здоровой (если что-то в её теле ещё можно было назвать здоровым) рукой одеяло, чтобы перестать прятаться в нём, как за маленьким мягким щитом. Лицо, наполовину им закрытое ранее, теперь - видно, всё такое же безучастное и бледное, когда она тянется левой рукой дальше - благодарная тому, что Луна склоняется чуть ближе, подставляясь щекой под её горячие в лихорадке пальцы, и произносит одну из посетивших её ещё в темнице догадок:

- Тебе нравится мной обладать? На самом деле это то, о чём ты мечтала?

Луар повредила её глаз, не слушалась, не желала занимать её сторону и уж тем более помогать - зачем держать такую пленницу? И всё же Луна не собиралась ни убивать её, ни позволить ей умереть, а сейчас подтвердила её худшие опасения. Луна её вообще никогда не отпустит.

Луар всю жизнь была бунтаркой - не слушалась ни родителей, ни инструкторов, если была с ними не согласна, лишь король, его приказы и приказы напрямую подконтрольных ему рыцарей находили в ней отклик и послушание, какими бы гадкими ей иногда не казались. Это стало её заветной мечтой с детства - поддерживать порядок, помогать нуждающимся, пойти по стопам её отца, который точно так же, как она теперь, был беззаветно предан королю. Он был чем-то выше, обладающим властью авторитетом, которому открыт весь город как на ладони - она присягнула ему в верности и это обязывало её вопреки всем её привычкам безоговорочно ему доверять.

Его больше не было.

Луна говорила о том что Луар подала пример и ей захотелось иметь свою собственную мечту, но в процессе её претворения в жизнь превратила в руины всё, чем жила сама Авергил - города полыхали, на улицах творилось беззаконие, невинные люди, всего лишь пытавшиеся жить и защищать то, что ценили, гибли, а король... К счастью, его смерть ей хотя бы не довелось увидеть лично. Она не смогла защитить ничего из того, что было ей дорого, даже не смогла уберечь Луну, предавшуюся кровопролитию с её мечом наперевес с такой лёгкостью, словно это давно вошло в её привычку.

Присягнуть в верности такой королеве - запятнать свою честь, если говорить по-рыцарски, если же спуститься к более человеческим понятиям - Луар начало казаться за проведённую с Луной неделю, что они близки и как прежде были способны доверить друг другу что угодно. Но нет. Её семь лет водили за нос, всё то время, что они провели вместе, Луна планировала как разрушить её жизнь и ни разу не засомневалась в этом решении даже сама стоя за решёткой дворцовых темниц. Она не могла быть уверена, что приказы Луны - правильные и продиктованы светлыми чувствами, не могла ей довериться, не понимала что вообще с ней произошло за эти годы.

Не хотела признавать, что эта Луна и та, кого она принимала в своём доме семь лет назад, один и тот же человек.

И вот теперь этот страшный человек был в ней заинтересован, прощая всё то, что не сошло бы с рук любой другой пленной - и требовал взамен послушания и помощи. Луар знала, что так и произойдёт, ведь как бы не отличались одна Луна от другой, любовь к ней они, к сожалению, делили на двоих, тем самым обращая её пленницей в этом городе вне зависимости от того, будет ли она находиться в темнице. Будущее было туманным и Луар не чувствовала ни сил, ни возможностей ему противостоять и контролировать, её беспокоила возможность оказаться лишённой не только пути, который она имела, но и какого-либо выбора в решении следования чуждым ей взглядам.

Луар было страшно.

Луар не флиртовала. Вне зависимости от формулировок, то, что она в них вкладывала - это желание Луны иметь её при себе как что-то послушное и безвольное, оставленное без возможности принимать собственные решения и выборы, не зависящие от чужого мнения. Уже само то, что ей приходится спрашивать разрешения, чтобы уехать, вымораживало в той же степени что и отказ - Луар всегда старалась чтобы они чувствовали себя друг другу равными, в то время как Луна добилась того чтобы оказаться выше. Значит ли это, что на самом деле у неё никогда воссоздать даже подобия этого равенства не получалось?

- ...флиртовать? Тебя заводит держать кого-то при себе как вещь? - вот она и фырчит недовольно в ответ на подобное замечание. Если Луна в этом видела какой-то романтический или сексуальный контекст, когда она, именно что, была при смерти - это уже проблема самой Луны.

Замечание о её состоянии звучит даже приятно, несмотря на свой ужасающий смысл - как что-то освобождающее от последствий, а, значит, это давало ей возможность сейчас быть открытой и честной. Впрочем, едва ли она скажет что-то новое, выслушивая всё такую же гадкую позицию, облечённую в красивые метафоры. Скольких она уже подкупила подобными речами?

Луар кивает на предположение о причинах неуверенно и решает, что ей следует их дополнить, благо, она чувствовала как постепенно проясняется сознание - видимо, наконец начали свою работу все те препараты, которыми её недавно накачали:

- Знаешь... Я хотела чтобы ты была моей. Чтобы это было взаимно и я была твоей тоже. Когда это было личным желанием, не принуждением и не необходимостью. Я говорила что ты нужна мне... Повторяя те же слова, ты правда ждёшь, что я помогу тебе, после того как ты отказала мне?

Со стороны Луны было наивно рассчитывать, что её поймут, примут и простят только потому что всё уже случилось. В самом деле - все разговоры были об одном и были бесполезны, потому что в какие бы красивые формулировки не оборачивала Луна свои слова, за ними всё ещё стояли смерти и разрушения, неисправимые никаким разговором или королевским указом.

- Я видела достаточно, Иллуна, и человек, которого я любила, не пошёл бы на всё это. Я говорила это тебе ещё тогда, надеялась, что ты передумаешь и выберешь меня, если не сумев остановить всё это, то по крайней мере не пожелав в этом участвовать... Ты сделала свой выбор. Я должна была тебя убить, - вопреки словам, она сжимает пальцы, пытаясь ухватиться за ладонь Луны, боясь что после таких слов живительная прохлада её покинет. - Но не смогла. Наверное, теперь уже и не смогу. Но по крайней мере счастлива ты после всего этого не будешь.

Едва ли это месть - Луар не думала о такой стороне своих действий, когда держалась ото всех особняком; ей никогда не приходило в голову желание сделать Луне больно, никогда не было для этого причин, но сейчас она надеялась, что ранит её, надеялась что выпустит свою обиду и боль и они утихнут. Может быть, тогда она поймёт.

***

Луар облажалась.

Она почувствовала это ещё до того, как Микоди официально сообщил ей о том что она идёт на поправку - когда температура выровнялась, боль начала сходить на нет и без таблеток, а к руке постепенно вернулась подвижность. Они оба думали, что это если не невозможно, то займёт куда больше времени, но к коронации ей даже сняли швы. Вести о её самочувствии наверняка регулярно передавали новой королеве и Луар могла лишь догадываться, теплеет у неё на душе от этих известий или же она злорадно потирает руки, понимая что даже насолить ей собственной смертью у незадачливой пленницы не удалось, но с момента их последнего поцелуя визитов больше не было - не считая Инкрет. Обещание Луна сдержала.

Несмотря на всю злость и обиду, Луар всё торжество не была в силах отвести от королевы взгляда, как и не могла отрицать очевидного - Луна была чертовски красивой на коронации. Прежде ей не доводилось увидеть её в платье, тем более - в таком роскошном, и одно только это зрелище стоило того, чтобы посетить её. Образ портила лишь повязка на глазу - другая, скорее декоративная, но всё ещё ощущавшаяся лишней на её лице, высеченном в памяти совсем иным.

Луар не должна была желать ей счастья, особенно не когда следила взглядом за вереницей людей, которым пришлось за ней последовать но глядя на неё в такой момент, к которому она шла все эти семь лет, Луар тайно надеялась, что Луне было радостно. Радостно, несмотря на неё, но, кажется, лицо узурпаторши всё равно незаметно для остальных искажается, когда ей отказывают.

Ожидаемо, Луар не преклоняет колено пред новоиспечённой королевой - настолько, что она даже удивлена, что её вовсе привели на церемонию. Наверное, Луна сочла это последним для неё шансом передумать, но за несколько недель в её комнате (одновременно представляющей из себя темницу и палату) не произошло ничего, что заставило бы Луар отступиться от своих принципов и передумать - даже исполнение этого самого обещания.

Некоторые были не столь принципиальны. О том, что Инкрет собирается занять сторону Луны, она предупредила её ещё в свой визит в покои - тогда Луар шокировало подобное заявление, но выслушав её объяснения, а после и обдумав всю ситуацию за долгое время одиночества, Луар смирилась с тем, что для неё это лучший выход. Она сама могла упрямиться сколько хотела - не так важно, не боясь последствий или же будучи уверенной в том, что Луна её не убьёт за такую вольность (особенно не после того, как Луар сама выразила желание умереть); но подвергать своих близких, лишённых подобного покровительства, опасности, не горела желанием - принципиальность и честность меркла перед безопасностью Инкрет. И если такой поступок был способен хоть немного её гарантировать... Пусть. Луар закроет на это глаза.

Что было на уме у Рауля, Мираса и некоторых других знакомых ей стражников Луар понятия не имела, как и возможности с ними это обсудить, а потому не торопилась осуждать, но догадывалась, что причины не так уж далеки от того, о чём говорила Инкрет.

А вот на Ричарда, не склонившегося перед королевой смотреть было больно. Ещё один принципиальный горделивый дурак, как и она сама. Она не знала что будет с теми, кто отказался, но была уверена, что её и их участь не будет одинаковой, как бы близко друг к другу на одной стороне они не были.

Так, через некоторое время после церемонии Луар снова отводят к массивным дверям тронной залы, оторвав от чтения очередного доставшегося ей из библиотеки романа, вынуждая ждать... чего-то. Охраняющая зал стража не смогла ответить ей ничего толкового о планах королевы на её счёт до тех пор, пока её наконец не завели внутрь и Луар не смогла задать свой вопрос напрямую, не тратя времени даже на приветствие.

- Что тебе нужно? - неподобающее обращение к королеве, но Луар и без того сдерживается - "узурпатор" так и просится на язык, но остаётся не озвученным. Она снова могла стоять перед ней ровно, смотреть прямо, держаться гордо, сколько бы раз ей это не аукалось. Плечу ещё стоило бы отдохнуть подольше, но в случае необходимости - теперь она была в состоянии себя защитить, не терзаемая хворью, и это была ещё одна причина, почему она могла позволить себе подобное поведение.

В конце концов, что Луна могла ей сделать?

Тронный зал, в отсутствие гостей и придворных, - огромное пустое пространство с одиноко восседающей на троне королевой; её телохранителя можно не брать в учёт как человека в первые же мгновения отправленного восвояси. Размер зала позволяет Луар держаться на расстоянии, не позволяющем ей увидеть ни выражения лица мужчины, направившегося по приказу к выходу, ни самой Луны - его совсем едва уловимых ужимок, как совсем недавно во время церемонии. Это и не нужно. Какое ей дело до настроения королевы?

Хочет Луар того или нет, она всё равно ощущает пронизывающую Луну весёлость - в жестах, интонациях и неприкрытых насмешках; и если она могла испытывать противоречивую своему отвращению перед ней радость при взгляде на её улыбку во время коронации, то сейчас всё это не вызывало ничего большего, чем раздражение. Радовать Луну и демонстрировать его, отвечая колкостями на колкости она не собиралась - они давно не были детьми, чтобы переводить друг на друга стрелки и говорить "а вот ты!..", даже если она искренне считает, что прозвище "узурпатор" всё ещё настолько подходило ей, что являлось правдой. Жаль, что вручить ей титул рыцаря Луне не удастся.

Коротко, но почтительно кивает в ответ на поздравления - "спасибо". Слова Луны её не задевают - она ожидала чего-то подобного в их следующую встречу, равно как и была уверена, что отказ на коронации не пройдёт для неё бесследно, просто не была уверена, что два этих события пересекутся. Равно как Луар не хотела лаять попусту, кидаясь ответными попытками задеть в её незавидном положении, так ей было забавно наблюдать за бесплодными попытками Луны, в то время как она оставалась к ним безразлична.

Гордыня - не совсем та вещь, которая в самом деле поддерживала её силы. Гордость - это что-то о поступках и достижениях, которыми ты можешь восхищаться, и Луар не делала ничего особенного или хорошего тем, что жаждала действовать убийце на нервы. Но, определённо, она при этом сохранила достоинство.

- Не знаю чей это был выбор, но в моей камере чудный вид на город, так что тебе не о чем беспокоиться. Не считая положения тех людей, кто всё ещё были вынуждены томиться в темнице. Тебе стоит пересмотреть свои методы - сомневаюсь, что холодные полы внушат им доверие к тебе, - речь по-прежнему безэмоциональная, чересчур серьёзная, словно Луар взаправду раздавала ей советы о том, как можно подкупить оставшихся людей; возможно, она просто переживала за Ричарда, которого, как она была уверена, снова вернули в его камеру. Она имела слабое представление о положении остальных, даже зная что та же Инкрет примкнула к Луне, сколько свобод это ей давало на самом деле, а не на обманчивых словах, оставалось загадкой.

Луар переступает с ноги на ногу - выработавшаяся за несколько недель взаперти привычка; комната хоть и была просторна, ей не хватало возможности пройтись и она улучала любую возможность размять ноги.

- Однако очень мило с твоей стороны пытаться предложить вознаграждение. Но как я и спрашивала до этого - что тебе нужно? - Луар торопится перейти к делу, словно желая скорее вернуться в свои покои - там, возможно, её посещало обманчивое ощущение безопасности, но всё ещё было нечего делать и не к чему спешить. Учитывая само наличие подобного предложения, очевидно, что у Луны на уме уже было что-то, чего она хотела потребовать, но не смогла бы получить силой. Неужели хочет просить её преклонить колено? Жирновато для всего лишь одной встречи. Луар задумывается, взвешивая - изменит ли хоть что-нибудь такая встреча? Даже если ей очень хотелось пересечься с некоторыми друзьями, даже если ей хотелось вытащить Ричарда и узнать как он, - ради чего всё это было?

Может, Луар уже и не была при смерти, но всё ещё не нашла нового пути и цели в этом хаосе.

Луар не жаждала ни визитов, ни подобных вызовов на ковёр - она не могла ни на что повлиять и единственное, что ей оставалось, это безопасное неведение обо всём, что происходит за пределом приевшихся ей четырёх стен. Книги позволяли заполнить дни, до сих пор иногда посещающий её Микоди и люди, приносящие поесть, скрашивали её одиночество, и пока у неё всё это было - ей хватало, даже если она очень тосковала по остальным.

Луна - взбалмошная и не привносила в этот покой ничего, кроме хаоса.

"Ещё подарок попроси" - предвосхищая её будущую просьбу, Луар закатывает глаза к потолку, но даже она не ожидает что подарок настолько явно будет включать в себя её саму. Взгляд следует за указавшей место ногой и плавно скользит обратно к королеве, Луар слегка хмурится - слишком близко, на такое расстояние даже самые жаждущие принести королеве клятву не осмеливались подходить. Это кажется очередной насмешкой, пока у неё нет ни единого повода опускаться перед ней подобным образом, но Луна поспешно объясняет ей её же мотивацию прежде чем прозвучит хоть один вопрос.

- Я уже дала тебе свой ответ во время коронации, - голос этого не выдаёт, но Луар чувствует себя неуверенно сразу по нескольким причинам - она что, не ослышалась? Луна пыталась её шантажировать? Ещё несколько фраз назад она предлагала честный обмен, и что же, передумала, не добившись слепого согласия? И имела ли в виду королева именно её признание, а не попытку Луар унизить в качестве мести? Первое не имело смысла, на её взгляд - если бы она хотела признания, этот разговор мог произойти за день до, чтобы принудить её примкнуть к ней во время церемонии, на глазах у всех - как знать, не стало бы лояльных к ней стражников больше, если те увидели бы склонённой их образец доблести. Это больше походило на что-то, приуроченное именно к особенному дню.

Может, у Луны не удавалось её задеть, но вот напомнить о том что Луар могла так себя вести лишь потому что ей это позволяли, смогла достаточно наглядно. Именно этого она и боялась. Угроза не вызвала в ней бурю эмоций, не породила панику, не вывела из себя - может, перед ней и возникла проблема, но здесь же предлагали и вариант её решения, каким бы он не был. Нет, куда хуже было скребущее ощущение разочарования - Луар догадывалась о сегодняшней встрече, но не делала вид, что могла предугадать таким же образом любой худший исход, ибо как низко бы не пала Луна, она каждый раз надеялась что не настолько. Ей не верилось, что она поняла Луну верно, вот она и не торопится ни давать ответ, ни следовать её требованию - может, слова о том что она треснулась и перегрелась, не были такой уж шуткой?

Луар складывает руки на груди - в этом жесте может показаться недовольство, но, в самом деле, ей хочется просто обнять себя за плечи, неуютно, но незаметно для узурпатора ёжась под её пристальным взглядом.

- И до кого же королева хочет "дотянуться"? - у неё было много вариантов - весь город был у Луны на ладони, - но ни один из них не вызывал такого напряжения в Луар, как самый очевидный.

"Что, по твоему мнению, я могла с ней сделать?"

Луна, которую Луар знала всю жизнь, и вправду ничего бы с ней не сделала - ни тогда, ни сейчас, ни впоследствии; возможно, если бы она не откладывала разговор с Инкрет, то намного раньше узнала бы о том, что эту Луну она знала куда хуже. Разговор и вправду имел мало смысла на фоне всех событий, но Луар, пребывающая в полубреду и уверенности, что ей осталось не так уж много времени, всё ещё считала его важным. Сейчас поцелуй, о котором ей рассказала Инкрет, имел мало значения, но мог на что-то повлиять, узнай она об этом раньше.

Сомнительно, учитывая как она продолжала метаться до сих пор, терзаемая различиями в Луне до её отъезда и после. "Луна, которую Луар знала всю жизнь..." не стала бы делать десятки и сотни вещей, происходящих прямо сейчас, пора было смириться, что та самая Луна уехала и до сих пор не вернулась. Возможно, это её тогда лишили жизни по сторону трубки, когда Луар позвонил обеспокоенный человек и сознался в своём первом убийстве.

Луар внутренне дрожит и сжимает кулаки в слепой ярости, не находящей выхода. С каждым новым словом Луны что-то в ней трескается и надламывается, вторит им и давит чувством вины, словно это она сама взаправду была виновата в том, что могло произойти с Инкрет. Внешне - более не спокойная, а замершая в своём хладнокровии фигура, напряжённая как перед ударом.

- Расписываешься в том что неспособна ни добиться моего расположения, ни контролировать напрямую? Звучишь жалко, - до сих пор она говорила кратко и сухо, но голос её был мягок, сейчас - пестрил едкими, снисходительными нотками. Шантаж и угрозы - подлость и низость, не достойная королевы, удивительно ли что Луар не была готова её признать, пока Луна была на них способна?

До сих пор Луар была уверена, что переполнявшие её чувства по отношению к Луне - смесь обиды и злобы, но, в самом деле, что могло лучше описать их, если не ненависть?

Наконец Луар быстрым шагом пересекает зал, подходит к ней - ещё ближе, чем Луна указывала, ставит колено ей на ноги, удерживая, наклоняется вровень с её лицом и резким движением хватает за шею, прибивая её спиной к трону. Пару мгновений всматривается в единственный здоровый глаз.

- Ты думаешь я не придушу тебя после таких слов? - она так удачно разогнала всю свою охрану, чтобы они остались вдвоём. Луна, может, и превзошла её в фехтовании (и то потому что Луар позволила себе замешкаться в бою), но что касается битвы голыми руками - Луар могла не сомневаться в своей победе даже с едва исцелённым плечом, даже несколько истощённая после длительной болезни - Луна никогда не была достаточно сильна физически. Возможно, это уже устаревшие сведения, но... оно оказывается и неважным. Луар удерживает королеву на месте, с силой сдавливает пальцы, чувствуя как они впиваются в нежную кожу, как пульсируют под ней вены и артерии, выдавая в ней трепещущее, живое ещё сердце; этого недостаточно, даже если она уже слышит как Луна хрипит.

Её слова не должны были стать пустой угрозой - Луар ощущала клокочущую ярость, в ней был тот самый порыв, позволяющий совершать необдуманные поступки на одной лишь этой эмоции, у неё были причины, она, чёрт возьми, так ненавидела её в этот момент, но её собственное сердце предало её прежде, чем это сделала Луна - ещё час назад она с затаённым дыханием думала о красоте королевы в такой день, сейчас - не была способна сдавить её шею сильнее, не была готова забрать её жизнь, чью угодно ещё, но только не её, не Луны, которую она...

С глухим рыком Луар резко отпускает её и отстраняется.

Она по-прежнему взбешена, теперь - на себя саму, не сумевшую довести до конца начатое, подвергнувшую этим Инкрет опасности; она могла сколько угодно демонстрировать неподчинение, но не когда последствия отразились бы на том, кто этого не заслужил. Не на том, кто был ей дорог. С другой стороны, ей не было смысла её ранить, если Луар будет слушаться, верно? Иначе она потеряет и без того единственный рычаг давления.

Луар отступает на шаг назад, ровно туда, куда ей указывали, и как было приказано опускается на колени. Всё та же ровная осанка, прямой взгляд, невыразительное лицо - и только рычание всё ещё не удаётся унять. Это не унизительно, если она не задумывается об этом. Не унизительно, пока она не видит реакцию королевы.

Отредактировано frill (2023-12-12 16:33:57)